– Нет, никакой музыки, – поспешно вмешался Джеймс.
Как глупо с ее стороны! Разумеется, в воскресный день для него не может быть никакой музыки.
– Хорошо, – согласилась она.
Джеймс опустился на маленький французский стул из черного дерева и протянул руки к огню.
– Вы правы, дорогая сестра. Нам нужно проводить вместе какое-то время, кроме Тайного Совета и других обязанностей. – Он вздохнул: – Как приятно, что вы помните об этом.
– Скоро ты будешь женатым человеком, и твоя жена будет помнить об этом, – сказала она. – Тебе нужен кто-то, кто мог бы позаботиться о тебе.
Лорду Джеймсу через две недели предстояла женитьба на леди Агнесс Кейт.
– Да, пожалуй, пора, – наконец ответил он. – Мне уже почти тридцать лет.
– Холостяцкие крепости сдаются одна за другой, – заметила Мария. – Сначала лорд Джон, теперь ты. Следующий Босуэлл, Аргайл или Арран?
– Следующей должны стать вы. – Джеймс участливо посмотрел на нее. Только тогда она заметила, что он носит миниатюру, приколотую к его дублету. На ней был изображен мужчина, неуловимо похожий на него самого.
– Кто это? – спросила она, указав на портрет. Он вздрогнул и попытался прикрыть миниатюру, как будто до сих не сознавал, что носит ее.
– Это же король, наш отец! – Он выглядел смущенным.
– Очень красивая миниатюра, – сказала Мария. В портрете улавливалось что-то смутно знакомое. Она сравнила лица и поняла, насколько более широким и мясистым было лицо ее брата. Форма ее собственного лица больше напоминала черты короля Якова.
– Вы готовы рассмотреть возможность брака, дорогая сестра?
– Тебе нужно попробовать самому, прежде чем предлагать другим, – шутливо ответила она. Почему он так настойчив?
– Я серьезно. Вы задумывались об этом? Я знаю, что одно время вы думали о доне Карлосе Испанском…
– Я не испытываю аппетита к детям, – сказала она.
Вошла мадам Райе с кувшином подогретого молока со взбитыми яйцами и сладостями из засахаренных апельсиновых долек. Разговор временно прекратился.
– Но его владения…
– Я не собираюсь отправляться в Испанию, – отрезала она.
– Как насчет эрцгерцога Карла Австрийского?
Она невольно захихикала:
– Говорят, что у него огромная голова.
– Похоже, вас не тяготит общество уродцев, – раздраженно произнес лорд Джеймс. – Риччио часто развлекает вас в ваших покоях.
– Не в моих личных покоях, а в приемной. – Мария снова не удержалась от смеха, хотя знала, что это раздражает Джеймса.
– Есть король Эрик из Швеции, – продолжал он.
– Сейчас он пишет любовные послания королеве Елизавете. Когда она отвергнет его, я рассмотрю его предложение.
– Дорогая сестра, что же сможет удовлетворить вас? «Негоже человеку быть одному»…
– Вечно это Писание! Разве ты не можешь говорить без чужой подсказки? Может быть, ты «сотворишь мне супруга»? Заставишь его выйти из моей головы, как Афина Паллада вышла из головы Зевса?
– Какие глупости, сестра! – Но его тон был добрым. – Как вы представляете себе этого замечательного супруга?
– Он должен быть высоким, как я. Я редко встречала мужчин моего роста, и это будет приятным новшеством. Он должен сочинять стихи, петь, ездить верхом и любить меня.
Описание начинало увлекать ее.
– А цвет волос?
– Это мне безразлично.
– Сильный и мужественный?
– О да!
– Ученый?
– Конечно!
– Королевской крови?
– Разумеется!
– Красавец?
– Само собой.
– Дорогая сестра, боюсь, вы никогда не найдете его.
– Возможно, поэтому монахинь называют невестами Христа. Никто на земле не может сравниться с Ним.
– Этот путь закрыт для вас.
– Да. – Она поняла это в аббатстве Сен-Пьер. – Боюсь, мой супруг будет из плоти и крови.
Она смотрела, как Джеймс пьет молочный напиток. Капли молока пролились на его подбородок.
– Теперь что касается нашего дела с Босуэллом и Арраном…
* * *
Мария заняла место во главе Тайного Совета. Все шестеро членов Совета внутреннего круга выглядели так, словно присутствовали на похоронах: лорд Джеймс, Мейтленд, Мортон, Хантли, Киркалди и Эрскин. Седьмому, лорду Босуэллу, предстояло ответить на обвинение, выдвинутое в его адрес одним из благороднейших шотландских дворян, молодым Арраном.
– Можете привести их, – велела Мария стражам, и спустя несколько мгновений Босуэлл и Арран вышли из отдельных дверей и впились взглядами друг в друга.
– Подойдите ближе и дайте нам знать, что вы можете сказать в свое оправдание, – громким голосом произнесла Мария.
Арран приблизился к трону, недоверчиво поглядывая по сторонам. Он мог бы выглядеть красивым мужчиной, но его лицо обрюзгло и имело болезненный вид. Даже цвет кожи казался каким-то неправильным: румянец там, где должна быть бледность, и мертвенная бледность на месте румянца.
Босуэлл выступал с таким видом, словно его переполняло отвращение и он едва мог находиться в одном помещении вместе с остальными, включая королеву. Мария отметила, что он носил одежду для верховой езды и не позаботился сменить ее на красивый наряд, в котором щеголял на свадьбе.
– Джеймс Гамильтон, граф Арран, объяснитесь перед нами и членами Совета.
Арран указал на Босуэлла дрожащим пальцем:
– Он предатель! Он пытался вовлечь меня в государственную измену! Он хотел, чтобы я похитил вас, убил лорда Джеймса и Мейтленда и заточил вас…
– Он совершенно обезумел, – спокойно возразил Босуэлл. – Это все его больные фантазии. Вам известно, что это перешло ему по наследству от матери, которая долгие годы страдала безумием?
Мария увидела, как Мортон дернулся, словно его ужалила оса. Он пробежал пухлой рукой по жесткой рыжей бороде. Потом она вспомнила: жена Мортона была сестрой матери Аррана, и поговаривали, что она тоже сошла с ума и Мортон держит ее взаперти, а сам развлекается с другими женщинами.
– Обезумел? – вскричал Арран. – Нет, я не безумен! Он нашептывал эти речи мне на ухо, он думал, что никто не узнает!
– Говорю вам, он обезумел, – повторил Босуэлл. Казалось, что он совершенно не боится за свою жизнь, положение или репутацию. Он стоял невозмутимо, как невиновный человек, пострадавший от чужих козней.
– Увы, я должен подтвердить это, – сказал Киркалди. Молодой воин встал, явно не желая делать то, к чему обязывал его долг. – Он вырвался из заключения в доме своего отца и пришел ко мне посреди ночи, наполовину обнаженный. Потом у него был припадок, и он стал кричать что-то о ведьмах и дьяволах, нападавших на него. А потом он… – Киркалди стыдливо потупился, – …он вообразил себя мужем королевы, лежащим с ней в постели.
