– Ну, объясните.
– Первая – умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах. Вторая разбойное нападение, совершенное по предварительному сговору группой лиц. Наказание по первой – от восьми до пятнадцати. В сочетании же со второй возможна исключительная мера. Увы.
Аракелян усмехнулся:
– Гражданин следователь… По-моему, вы решили меня запугать. А?
– Ничуть. Наоборот, пытаюсь предостеречь от опрометчивых действий.
– Предостеречь от чего? Я ведь честно все рассказал.
– Что именно?
– Что было. Мне предложили лезвия, я их купил. При чем здесь убийство? И разбойное нападение?
– При том, что они были совершены при угоне этого трейлера. Сообщаю об этом вполне официально.
– Мало ли где что было. Я к этому отношения не имею.
– Как сказать… С этим трейлером, КамАЗ с прицепом № 66–15 МШ, вы прочно связали себя собственными показаниями. Кроме того, теми же показаниями вы связали себя и с двумя водителями. Именно с двумя, а не с одним. Улавливаете разницу?
– По мне, сколько их не будь. Хоть два, хоть один. Разницы нет.
– Есть. Она в том, что трейлер, о котором вы сообщили на допросах, сначала вел один водитель. Потом водителя убили. И в трейлер сели двое, перегнавшие машину сюда, в Сухуми. Как видите, это отнюдь не одно и то же.
– Может быть. Но не я же его перегонял?
– Не вы. Но лезвия у этих водителей купили вы. По вашим же показаниям.
– Ну и что? Я же сказал: это вышло случайно.
– Якобы случайно. Дереник Абелевич, боюсь, в эту версию не поверит ни один здравомыслящий человек. К сожалению.
– Почему это «не поверит»?
– Потому что есть неоспоримые доказательства: совершенное преступление было тщательно продумано. По деталям. Случайностей здесь быть не могло. Факты вещь упрямая.
– Какие еще факты?
– Простые. Говорящие о том, что вы соучастник убийства. И разбойного нападения на трейлер.
– Гражданин следователь… О чем таком вы говорите?
– О фактах. Все, Дереник Абелевич, допрос окончен.
– Почему? Давайте все выясним!
– Выясним, но не сегодня. Подумайте. У вас есть время подумать. И рассказать следствию правду, пока не поздно.
Не дав Аракеляну ответить, Рахманов нажал кнопку. Дождался, пока конвоир уведет подследственного, и попросил пригласить на допрос Азизова.
Азизов
Конечно, этот подследственный был совсем другим, чем Аракелян. Более умным, более расчетливым, более тонким в уловках. Рахманов не сомневался: инициатором и мозговым центром всей операции здесь, в Сухуми, был именно Азизов. Но, кажется, только здесь, в Сухуми. Сейчас, при третьем допросе, Рахманов все больше и больше склонялся к выводу: Азизову не было никакого смысла связываться с убийцами Дегтярева. «Амплуа» людей типа Азизова, как правило, совсем другое. Азизов может быть связан со спекуляцией в крупных размерах. С присвоением материальных ценностей. Наконец, с организацией подпольного производства. Но только не с убийцами. Тем не менее вину на себя Азизов брать не хочет…
Но если этот пожилой, больной сахарным диабетом человек не хочет брать на себя собственную вину, вряд ли, узнав о том, что стоит за похищением лезвий «Шик», он захочет брать чужую… Что ж, в любом случае пора словесных дуэлей с Азизовым прошла. Подумав об этом, Рахманов сказал:
– Роберт Арутюнович, у меня есть предложение. Давайте раскроем наконец карты. И покажем друг другу козыри. Вы свои, я свои.
Азизов поднял глаза. В те редкие мгновения, когда Рахманов видел эти большие темные глаза, ему казалось: он видит всю скорбь мира. Голос Азизова был под стать глазам: тихим, скрипучим, глубоко несчастным:
– Гражданин следователь, какие карты? Нет у меня никаких карт. И козырей нет. К сожалению…
– Ну уж, не надо так прибедняться… Ладно, раз карт у вас нет, раскрою свои. Единственная просьба: какое-то время меня не перебивать. Хорошо?
– Хорошо… Я ведь вас никогда и не перебивал…
– Верно, не перебивали. Только запомним: я изложу сейчас не то, что мне удалось или удастся доказать, а то, что я думаю. Так сказать, без всяких доказательств. Вы же молча меня выслушаете. Согласны?
– Как я могу не согласиться… Конечно, согласен…
– Отлично. Итак, произошло следующее: какое-то время тому назад, кем-то, не знаю точно кем, но думаю, все же не вами, была создана преступная группа. Не вами, но вы об этой группе знали.
– Гражданин следователь, о чем я знал? Какая еще группа?
– Роберт Арутюнович, вы же обещали не перебивать. Был такой уговор?
– Был… Но это же нечестно… Ни о какой преступной группе я не знал. Клянусь.
– Хорошо. Допустим, не знали. Но вот сейчас я говорю себе: то, что лезвия «Шик» шли в сухумскую торговую сеть через Азизова, ясно. Но был ли Азизов связан с убийством Дегтярева? Я, например, в этом не уверен. А вы?
– С каким убийством Дегтярева? О чем вы?
– Роберт Арутюнович, трейлер, который вышел из Москвы с лезвиями «Шик», вел водитель Дегтярев. В пути он был убит. Те, кто его убили, перегнали трейлер сюда, в Сухуми.
– Ну и что? Я-то здесь при чем?
– При том, что сбыт этих лезвий шел через вас.
– Напраслина… Ничего об этих лезвиях я не знаю.
– Отлично знаете. В вашем доме найдены крупные суммы денег, переданные вам теми, кто продавал лезвия через свои магазины. Лакербая, Придонишвили, Асланиди. На бумаге, в которую завернуты деньги, стоят подписи этих людей.
– Я ведь уже говорил: эти люди отдали мне долг.
– Роберт Арутюнович, вы же умный человек. Поймите, убеждать следствие, что это долг, по меньшей мере наивно. Как показала экспертиза, купюры, которыми отдан «долг», совсем недавно были в обращении. Деньги, как говорится, свежие, живые. И служат неоспоримым доказательством, что, продавая через торговую сеть лезвия, Лакербая, Придонишвили и Асланиди работали на вас. Так что о лезвиях «Шик» вы знаете. Знаете вы и другое: вину за хранение и продажу лезвий по вашему наущению взял на себя ваш подручный Дереник Аракелян.
– Опять вы… Не было никакого наущения.
– Было. Но подумайте, Роберт Арутюнович: вы уверены, что Аракелян будет твердо держаться своих показаний?
Азизов вздохнул и отвернулся.
Выждав, Рахманов сказал:
– Я, например, в этом не уверен. Рано или поздно Аракелян поймет: вы, его шеф, уговорив в случае «завала» взять вину на себя, просто-напросто подвели своего подручного под сто вторую статью – убийство при отягчающих обстоятельствах.
– Никого ни под какую статью я не подводил…
