– Что, я вообще не должен говорить, что знаю тебя?
– Зачем? То, что мы знакомы, все равно ведь не скроешь. Спросят в лоб скажи, что знакомы. Еще по школе. Изредка встречаемся. И все. Тебя ведь вызвали на два?
– На два.
– Тогда я еду на работу. С тобой же давай встретимся часов в шесть, у «Форума». Расскажешь, что и как. Лады?
– Лады.
Сашка подставил ладонь, я ударил по ней кончиками пальцев, подставил свою для ответного удара и вышел из машины.
Бумажный квадратик
Прокуратура РСФСР оказалась старым кирпичным зданием, стоявшим в глубине такого же старого московского двора. Въезд во двор был с Петровки.
Получив пропуск, поднялся на второй этаж, постучал в кабинет с номером 202. Услышав: «Да, войдите!», вошел. В конце узкого и длинного кабинета сидел человек с округлым, вполне добродушным лицом. Он что-то писал. Увидев меня, на секунду застыл. Потом кивнул:
– Слушаю? Вы ко мне?
– Не знаю. Меня вызывали к Рахманову. Вот повестка.
Человек отложил ручку:
– Простите, ваша фамилия?
– Лотарев.
– Я как раз вас жду. – Показал на стул. – Садитесь. Рахманов это я.
Я сел на стул. Рахманов несколько секунд рассматривал меня. Сказал:
– Для простоты меня зовут Андрей Викторович. А ваше имя-отчество?
– Сергей Леонидович.
– Очень приятно. Сергей Леонидович, я работаю следователем по особо важным делам. По одному из дел, которое я сейчас веду, возникла необходимость допросить вас в качестве свидетеля. Поэтому я вас и вызвал. Простите, вы где работаете?
– Я художник. Член московского групкома художников. Работаю по договорам. Иногда у меня покупают картины.
– Женаты?
– Нет. Холост.
– Живете один?
– Один.
– Родственники у вас есть?
– Отец. Если его можно считать родственником.
– Почему, если можно считать? Вы что, в ссоре?
– У него уже давно другая семья. Мы с ним практически не видимся. Лет двадцать.
– Понятно. Других родственников нет?
– Нет. Мама умерла восемь лет назад. Братьев и сестер нет.
– Так… Собственно, я спросил это лишь для проформы. Меня интересует другое. – Покрутив в пальцах ручку, Рахманов улыбнулся: – Простите, вы часто ходите в театр?
Интересно, при чем тут театр? Впрочем, может, у этого следователя такая манера. Сначала вести светскую беседу… Что ж, светская беседа, так светская беседа. И я ответил:
– Иногда хожу.
– В этом сезоне уже где-то были?
– В этом нет. В том случалось.
Рахманов снова занялся ручкой. Спросил:
– А где вы были в конце прошлого сезона? В каких театрах?
Особенно напрягать память не пришлось. Весной я был всего в трех театрах, на спектаклях, которые отлично помнил:
– Во МХАТе. В театре миниатюр. И в Ленкоме.
– И что вы там смотрели?
– Во МХАТе «Дядю Ваню». В театре миниатюр «Школу клоунов». В Ленкоме «Гамлета».
– И когда, например, вы были в Ленкоме? Постарайтесь вспомнить точно.
– Обязательно точно?
– Да. Постарайтесь вспомнить точный день, когда вы были в театре Ленинского комсомола. Для нас это важно.
Тот день я помнил отлично, хотя не особый любитель ходить в театры. Но мы только что познакомились с Аленой. Алена изъявила желание сходить в театр, причем на хороший спектакль. Желание, вполне понятное для девушки, с которой ты знаком дней пять. Поскольку мой бывший однокурсник Женька Ширяев работает в Ленкоме, я, конечно, тут же позвонил ему. Женька расстарался и достал контрамарку на «Гамлета». Вот только когда это было точно?.. Примерно в середине мая.
– Точно не помню. В середине мая.
– По расписанию «Гамлет» в Ленкоме шел восемнадцатого.
– Значит, восемнадцатого.
– Трудно было достать билеты?
– Нет. В Ленкоме у меня работает приятель. Ширяев. Евгений Ширяев. Мы вместе учились в институте.
Кажется, с этим спектаклем следователь связывает какое-то событие. Какое? Имеет ли это событие отношение к моей поездке?
– И Ширяев достал вам билеты?
– Контрамарку. На два лица.
– То есть, вы пошли с кем-то вдвоем?
– Да, вдвоем. С девушкой, своей приятельницей.
– Как ее зовут?
Скрывать, что я пошел в Ленком с Аленой вроде не имело смысла. Тем более, пока не ясно, почему следователь интересуется Ленкомом. Помедлив, ответил:
– Ее зовут Алена.
– Фамилия?
– Меднова.
– Москвичка?
– Москвичка.
– Сколько ей лет?
– Девятнадцать. Скажите: все это так важно?
– Сергей Леонидович, потерпите. Нам нужно уточнить все, что связано с этим спектаклем.
– Зачем?
– Со временем я это объясню. Ваша приятельница, Алена Меднова, учится? Или работает?
– Учится на третьем курсе иняза, имени Тореза.
– А много у вас приятельниц? Вроде Медновой?
Это было уже слишком. Я посмотрел на Рахманова:
– Андрей Викторович… Вам что, нужно выяснить мои отношения со всеми девушками?
– Сергей Леонидович… Понимаю, вопрос тонкий. Но я уже объяснил: меня интересует этот спектакль и все, что у вас с ним связано. В том числе и ваши отношения с девушкой, с которой вы пошли на спектакль.
– Отношения у нас очень хорошие. Этого достаточно?
– Вполне. Вы могли бы назвать домашний телефон Медновой? На всякий случай?
Сначала я хотел сказать, что телефона у Алены нет, но потом подумал: все равно ведь узнают, если захотят. Назвал номер. Записав его, Рахманов спросил:
– Скажите, где вы были в июле?
Вот оно… Сашка был прав. Если следователь по особо важным делам спрашивает, где я был в июле, значит, он имеет в виду мою поездку. Ту, июльскую, вместе с Юрой и Женей. Непонятно только, при чем тут театр Ленкома. Я ответил небрежно, но стараясь при этом не переигрывать:
– В июле я был в Москве. Иногда выезжал за город. В конце месяца уехал в Дагомыс. Вроде все.
– За город в какие места вы выезжали?
– На Сенежское озеро. Под Солнечногорск.
– У вас там дача?
– Нет. Просто я люблю Сенеж.
– Выезжали на машине?
