– Порядок. Посмотри в зеркало.
В ванной, еще не очухавшись от сна, я долго всматривался в себя. Точнее, в кирпично-бурую маску, которой стало теперь мое лицо. Эффект был потрясающим: я действительно стал старше лет на двадцать. Причем действие мази было неодинаковым – в одном месте кожа пошла пупырышками, в другом казалась обожженной, в третьем покрылась неровными, типично старческими пятнами. Изменились и некоторые черты лица. Нос от общей припухлости казался еще меньше, губы – толще. Плеснул в лицо водой и снова посмотрел в зеркало. Сейчас я похож на крепкого загорелого старика. Поднял руки – кожа до запястий тоже побурела, съежилась.
В ванную заглянул Сашка, спросил:
– Не очень испугался?
– Да нет. Это точно сойдет?
– Точно. Идем стричься. Давай-давай. Времени нет.
Я уселся на кухне. Сначала Сашка действовал ножницами. Потом, намылив голову, тщательно выбрил остатки моих волос безопасной бритвой. Смочил одеколоном. Протянул парик. Я повертел его – волосы были седыми и короткими.
– Надевай осторожней, – предупредил Сашка. – Виски и затылок на липучке. Вообще же это – вершина искусства. Можешь убедиться.
Натянул на голову легкую шапочку. Разгладил. Места у висков и затылка сразу же прилипли к коже. Подошел к зеркалу. Сашка прав, парик можно смело считать вершиной искусства. У меня на голове топорщился самый натуральный седой бобрик. Сколько я ни вглядывался, так и не мог понять, где кончается моя кожа и начинается парик.
Сашка подал накладной живот:
– Последнее усилие… И учти, из гаража нужно выехать в полшестого. Кивнул на сложенные вместе белую рубашку и синие с тройными лампасами брюки от пижамы «Адидас», сверху лежали очки в черепаховой оправе.
– Для солидности. Не бойся, они без диоптрий. Обычные стекла…
Накинув рубашку, я с сомнением взял брюки. На живот они налезли с трудом, резинка натянулась до предела. Мой собственный пиджак на животе, конечно, теперь не сходился.
Взглянул в зеркало. Оттуда на меня смотрел не имевший со мной ничего общего человек лет пятидесяти. Такой человек мог быть начальником отдела снабжения. Или, допустим, директором кинокартины. Впрочем, он мог быть кем угодно.
– Есть хочешь? – спросил Сашка.
– Поем в дороге.
– В машине. Кстати, я тебе заварил чай в термосе. Надень кроссовки. Когда я надел кроссовки, сказал: – И послушай. Из моей квартиры выйдешь один. Выведешь машину, гараж запри. Ключ от гаража останется у тебя. Когда их отвезешь, внешность не меняй. В Москву возвращайся в том же виде – в парике, с животом и в очках. Как только въедешь в Москву, позвони мне из первого же телефона-автомата. Я скажу, что дальше. Без моих указаний ничего не делай.
– Ясно. Деньги понадобятся?
– Возьми полсотни. На всякий пожарный. – Подождал, пока я положу в карман две двадцатипятирублевки. Протянул две уже знакомые мне книжечки. Это права и техпаспорт на Семенова. Свои документы оставь. Сейчас доедешь до Лесной. Там есть маленькая химчистка. Ближе к Новослободской. Встанешь возле. Ребята обещали подойти в шесть.
– Как я их узнаю?
– Я их не видел. Зовут Юра и Женя. Других данных у меня нет. Им известно, что тебя зовут Игорь Кириллович. И что у тебя светло-серая шестерка.
– Считаешь, этого достаточно?
– А что еще нужно? Назовутся, посадишь. И возьми поесть. Возьми, возьми. В дороге можешь не купить.
Вместе сделали бутерброды с сыром и колбасой, положили их в два полиэтиленовых пакета. Сунув по пакету в боковые карманы пиджака, я прихватил термос, кивнул на прощание и вышел из квартиры.
Спутники
Ровно без пяти шесть я остановил машину у химчистки на Лесной. Улица была пуста. Через минуту к остановке, находившейся впереди, подошел трамвай. Сошло три человека. Никто из сошедших в мою сторону даже не посмотрел. Решив не ломать голову, я позавтракал. Завтрак был простым – я налил в крышку от термоса чай и достал из пакета бутерброд с сыром. Подумал: Сашка явно перебрал с предосторожностями. Меня давно уже раздражала его слабость – он любил темнить. Впрочем, плевать, я готов к самому утомительному пути. Парик и пояс с накладным животом особых хлопот мне не доставляют, из окошка со спущенным стеклом тянет утренней свежестью, я молод. И даже если на горизонте появятся заботы, они будут вполне устранимы. Ко всему прочему у меня есть Алена, при одной мысли о которой все становится прекрасным и легко достижимым. Конечно, Сашка излишне затемнился, но знаю совершенно точно – он никогда не подставит меня под удар. А это главное. Снова придя в хорошее расположение духа, включил магнитофон. В этот момент из остановившегося впереди трамвая выпрыгнули два парня.
На вид им было под тридцать. Один, довольно высокий, выглядел мягко-упругим. В его лице, в коротких темных волосах, даже в походке было что-то кошачье. Второй, коренастый длинноволосый блондин, если чем и выделялся, то только ровным густым загаром. Подождав, пока трамвай уйдет к Белорусскому, – мне показалось, парни ждали слишком уж долго, – оба перекинули через плечо спортивные сумки и двинулись в мою сторону. На высоком были застиранные джинсы, черная футболка и обвязанный вокруг горла серый пуловер. На коренастом – бежевые вельветовые брюки и голубая нейлоновая куртка.
Подойдя к машине, высокий пригнулся:
– Простите, вы Игорь Кириллович?
– Игорь Кириллович.
– Доброе утро. Я Юра, это Женя. Можно к вам?
Других Юры и Жени, способных предположить, что я – Игорь Кириллович, в природе существовать не могло. Я кивнул:
– Садитесь.
Пока они по очереди влезали в машину, я изучал их в зеркале. Самые обычные парни. Забравшийся последним коренастый Женя хлопнул дверцей и посмотрел на соседа. Тот пожал плечами. Поставил сумку под ноги. Мы довольно долго молчали. Наконец я спросил:
– Куда едем?
– На Минское шоссе, – сказал Юра.
– Просто на Минское шоссе?
– Просто на Минское шоссе. Там мы скажем.
Сашка меня предупредил: хозяевами во время поездки будут они. Поэтому, включив без лишних слов мотор, я стал выбираться на Кутузовский. Ехать старался аккуратно, особенно вблизи возможных постов ГАИ. Музыку не выключил, впрочем, кассета скоро кончилась. С заднего сиденья не раздавалось ни слова. Я тоже молчал. Так, в молчании, мы проехали весь Кутузовский и Можайку.
На Минском, сразу после кольцевой дороги, Юра сказал:
– Скоро будет мотель. Остановите там ненадолго.
До мотеля было еще довольно далеко. Потянулась типичная пригородная местность – с заборами, пустырями, редкими строениями, полями… Дождавшись, пока слева покажется знакомое высотное здание, я занял правый ряд.
Юра склонился ко мне:
