– Так было дома. Но стоило нам приехать сюда, и ее словно подменили.
– Никто ее не подменял, – настаивала бабушка. – И дома, и на острове – это одна и та же чудесная девочка. Дафна mou, все дело в любви. Она чувствует любовь, которая окружает ее.
Эви в это время тянулась к Джеку, пытаясь погладить его.
– Дафна mou, дети чувствуют, когда вокруг них царит любовь, – продолжала Yia-yia. – И могут определить, есть она или нет. Я вижу, что у нашей девочки дар.
– Дар?
– Да, она особенная! Я вижу это в ее глазах! – Yia-yia подняла голову и улыбнулась. Легкий, едва заметный бриз пролетел по порту. – И ветер подтверждает это! – Она взглянула на верхушки деревьев, словно и здесь слышала обращенный к ней шепот кипарисов.
Дафна опустила голову бабушки на плечо. Когда-то давно та поведала ей, что слышит шепот кипарисов здесь, на острове! Дафна очень долго верила ее словам: молилась, мечтала и умоляла деревья поведать свои тайны и ей. Но этого не произошло, и ее надежды постепенно угасали, превращаясь в тихое эхо бабушкиных рассказов. А потом случилось так, что она перестала верить и мечтать.
Договорившись встретиться с Дафной за кофе через некоторое время, Попи отправилась в другую сторону от порта к небольшому дому, который она унаследовала после смерти отца. А Дафна и Yia-yia погрузили весь багаж на спину ослу, не забыв оставить место для Эви. На острове, где почти все дороги были слишком узкими для машин, транспорта почти не было. Дафна с восторгом отметила про себя, что ослики до сих пор заменяют здесь автомобили. У них с Джеком, ее старинным другом, было много приключений в прошлом, и она знала, что Эви не терпится повторить их или придумать что-то новое.
Они медленно двигались вперед по вымощенной камнем главной дороге острова, которая вела из порта в крошечное поселение. Со стороны их группа наверняка выглядела забавно: впереди сгорбленная старушка в черном, в одной руке крепко сжимающая палку, а в другой – поводья; сияющая Эви сверху на груженном багажом осле, похлопывающая его по шее каждый раз, когда он спотыкался на неровной разбитой мостовой, и Дафна, которая шла сзади, не сводя глаз с дочери, готовая поймать ее, если она вдруг соскользнет вниз.
Когда они подошли к бело-голубой вывеске с надписью: «Добро пожаловать в гостиницу “Нитца”!» – Yia-yia остановилась и повернулась к Дафне:
– Дафна mou, ты не хочешь поздороваться с Нитцей? Показаться ей? Она каждый день спрашивала, когда ты приедешь. Тебе нужно обязательно увидеть ее, она суетится так, словно готовится к свадьбе собственной дочери! – сказала она, качая головой. Ее тон вдруг изменился, и она глубоко вздохнула.
Дафна отлично знала, что будет дальше, и собралась с силами, чтобы выслушать горестные причитания бабушки. Стоны и жалостливые рассказы местных женщин всегда казались ей страшнее скрипа пальцев по меловой доске.
– А-ах, – Yia-yia покачала головой и заголосила, растягивая гласные: – О-о-о, бедная Нитца! Потеряла мужа и так и не нажила детей! Она как будто собирается выдавать замуж собственную дочь, которой у нее никогда не было и уже не будет. Бедная, бедная Нитца, она одна-одинешенька!
Нитца – приятная пожилая женщина, владелица маленькой гостиницы на острове, содержала ее в таком порядке, словно это был курортный отель сети «Ритц-Карлтон». Других гостиниц на острове не было, да и эта предоставляла минимальный набор услуг. Но отсутствие роскоши с лихвой восполнялось чистотой и гостеприимством. Из внутреннего холла через небольшую стойку регистрации, являвшуюся также барной, можно было выйти в чудесный увитый цветами внутренний двор. Дафна знала, что это идеальное место для свадебного ужина.
Нитца пришла в восторг, когда Дафна позвонила ей, чтобы сообщить о свадьбе, и попросила забронировать всю гостиницу для праздничной церемонии. В последнее время дела в гостинице шли неважно, и эта новость оказалась для нее спасением. Ведь без мужа ей приходилось самой сводить концы с концами, а поток туристов был непостоянным.
Дафна перевела взгляд с бабушки на двери отеля. Ей очень хотелось увидеть Нитцу, но сейчас она не готова была обсуждать деловые вопросы. Она мечтала лишь о том, чтобы добраться до дома, сбросить туфли, сесть на улице под лимоном и насладиться едой, которую приготовила для них Yia-yia.
– Yia-yia, давай пойдем домой! Я могу зайти к Нитце позже.
– Хорошо, – согласилась бабушка. – Пойдем домой. Ты, наверное, устала и хочешь есть. Я приготовила тебе множество приятных сюрпризов! А с Нитцей можно и позже увидеться. Ella, Джек, пойдем! – Yia-yia несколько раз щелкнула языком, подавая сигнал ослику, что пора двигаться дальше.
Едва она подняла свою палку, чтобы сделать первый шаг, двери гостиницы распахнулись, и на пороге появился высокий загорелый мужчина с бородой. Его можно было назвать красивым, но не в общепринятом смысле этого слова. Он выглядел отчасти неряшливо, но был красив особой, дикой, красотой: нос с горбинкой – похоже, он был сломан когда-то в пьяной драке, – обветренное лицо с густой щетиной с проседью. Дафна никогда прежде не видела его на острове.
– Янни mou! – вскричала бабушка, подняв вверх палку.
– Тетя Евангелия! – тепло улыбнулся он, заметив старушку. Они обнялись и расцеловались.
– Янни mou! Как же давно я тебя не видела! Я волновалась! Уж не позабыл ли ты обо мне! – бабушка, конечно, шутила.
– Тетя Евангелия! Ни за что! Ты единственная женщина на этом острове, которую невозможно забыть! Я виноват, нельзя было уезжать, не попрощавшись, но я и не подозревал, что пропаду так надолго. Мне нужно было забрать кое-что для лодки на Керкире. Тот malaka в прошлый раз прислал мне порченую лебедку, и я угрохал целых два дня, собирая сети… Зато сейчас… – В руке у него был сверток из простой пергаментной бумаги, но он сжимал его как нечто очень ценное. – Теперь я готов снова выйти в море… – Бабушка прижимала его ладонь к своей щеке, а он вглядывался в ее лицо.
Дафна во все глаза смотрела на них. Кто этот мужчина? Бабушка ни разу не упоминала при ней его имени.
– Янни mou! – Yia-yia помахала палкой, продолжая держать его за руку. – Это моя правнучка Эви. Правда, красавица? – С сияющим лицом бабушка указала палкой на девочку. Сидя на спине у осла, Эви гладила и ласкала его, словно котенка.
– Да, очень хорошенькая, – согласился Янни, оглянувшись на Эви. На Дафну он так и не взглянул, как будто и не замечал ее присутствия.
– А это… – объявила бабушка, – это моя Дафна, моя внучка, та самая знаменитая хозяйка ресторана в Нью-Йорке, о которой я тебе рассказывала.
– Ну да, – кивнул он, так и не взглянув на Дафну. – Та самая Amerikanida
[22]
.
Он произнес это таким тоном, что Дафна озадаченно уставилась на него. Ее родители сделали все возможное, чтобы называться американцами, и она гордилась своей принадлежностью к этой стране. Но в его тоне не было слышно гордости, скорее он обвинял ее.
