– Уотсон, живо пишите записку жене! Сообщите, что откладываете все дела и едете со мной. Мы отправляемся в Митеринг тотчас же.
Когда мы устроились в купе, я заметил Холмсу, что Кэдволладер, без сомнения, будет раздражен, обнаружив, что мы не присоединимся к нему в Норборо.
– Что-то в манере мистера Кэдволладера, – невозмутимо отозвался мой друг, – заставляет меня выбрать дорогу, противоположную той, на которой он настаивает. Конечно, он может быть тем, кем кажется, – напыщенным болваном, завидующим любому, кто способен отнять у него хотя бы частицу того ничтожного влияния, которым он обладает. Но я руководствовался и другой причиной, возбудившей во мне интерес к этому делу.
– Какой же?
– Помните, Уотсон, похожее происшествие, которым мы занимались в Пензансе в тысяча девятьсот девяносто пятом году, и многочисленные покушения на жизнь майора Десмонда? В обоих случаях наше расследование вскрыло гораздо больше того, что представлялось очевидным на первый взгляд. Хотя, возможно, мной движут исключительно сентиментальность или упрямство. Тогда, боюсь, эмоции возобладали во мне над разумом и логикой и мой уход на покой не за горами.
Покидая Бейкер-стрит, я успел схватить пару сэндвичей, приготовленных миссис Хадсон, и пачку недавних газет, которые листал теперь в надежде найти детальный отчет об убийстве Гидеона Скаллиона. Мои поиски были вознаграждены, когда я обнаружил сообщение в «Стандард», которое зачитал вслух:
Молодой мистер Скаллион недавно вернулся из Норборо, своего родного города, где навещал семью Тротонов, своих друзей детства. Вернувшись в поместье деда Орландо-парк, в Митеринге, он выразил желание немного размять ноги и сказал, что возьмет с собой Финбарра, русского волкодава, принадлежащего его деду, чтобы понатаскать пса где-нибудь на землях поместья, которое имеет довольно обширные размеры. Когда через три часа молодой человек не вернулся с прогулки, в усадьбе забеспокоились, не случилось ли с ним несчастье. Беспокойство усилилось, когда у задней двери послышался вой волкодава, вернувшегося без хозяйского внука. С понятной поспешностью в поместье были организованы поиски, и меньше чем через час слуга обнаружил тело Гидеона Скаллиона, убитого выстрелом в спину.
Когда я сложил газету, Холмс громко поинтересовался:
– Мистер Кэдволладер утверждает, что это преступление уходит своими корнями в Норборо. Тогда почему Охотник не воспользовался шансом, когда Гидеон Скаллион был на его территории?
– Возможно, он не знал об этом, – предположил я.
– Вы считаете, что в небольшом городке мог пройти незамеченным приезд члена самой известной семьи? Так не бывает, Уотсон. Вы не хуже меня знаете, с какой скоростью распространяются новости в подобных местах.
– Ну, возможно, Охотник уже отправился в Митеринг.
– В таком случае нам стоит выяснить, не остался ли он там, а если так – где живет.
Казалось, мы оставили хорошую погоду в Лондоне, а может, климат в Митеринге более суров, сообразно нравам и обычаям местных жителей. Даже возница, доставивший нас в гостиницу «Скачущий пони», с нескрываемым подозрением поглядывал на двух чужаков, которые сели в его экипаж. Вызвать кучера на откровенность не удалось. Он отказывался отвечать на самые обычные вопросы Холмса, пытавшегося выяснить, что за люди появились недавно в здешних местах.
Мой спутник, чувствительный к окружению, как любой великий художник, остро ощутил враждебную атмосферу.
– Такого негостеприимного города мне не доводилось видеть со студенческих времен, Уотсон, – заметил он, когда мы остановились у дверей гостиницы.
Введенный в заблуждение игривым названием «Скачущий пони», я ожидал, что заведение, где мы смогли без проблем получить комнаты, окажется оживленным и уютным. Однако в каждом уголке его словно бы притаилось гнетущее уныние, и хозяева, мистер и миссис Смоллвуд, не делали ничего, чтобы его оттуда изгнать. Оба высокие, жилистые, с длинными изможденными лицами, они казались излишне суровыми для владельцев сельской гостиницы.
– Мы закрываем таверну после заката, джентльмены, – угрюмо сообщила нам хозяйка. – Разве ж кто зайдет пропустить стаканчик, когда этот сумасшедший на свободе?
После заверений Кэдволладера, что Гидеон Скаллион пал жертвой мести, направленной против его семьи, я был поражен тем паническим ужасом, который буквально парализовал весь Митеринг.
Когда хозяева не могли нас слышать, Холмс заметил ехидно:
– По опыту знаю, что домашние животные часто перенимают черты своих владельцев. А сейчас мне кажется, что с течением времени то же происходит с семейными парами. Об этом можно написать монографию. Послушайте, хозяин!
– Да, мистер Холмс? – ответил Смоллвуд, который приблизился к нашему столу, еле волоча ноги.
– В Митеринге есть другие гостиницы?
– Наша единственная, сэр, – отозвался хозяин осторожно. – Но вы, конечно, можете поискать пристанища в соседних городах. А что, вам комнаты не понравились?
– Отчего же. Они вполне приличные, – быстро ответил Холмс. – Я просто хочу побольше разузнать о здешней местности.
– Боюсь, не смогу вам помочь, мистер Холмс. Поговорите с нашими постояльцами, и вы услышите, что мы с женой недавно сюда приехали и надолго не останемся.
– Неужели?
– Без сомнения. Вы слышали об Охотнике?
– На его совести убийство внука старого Эмброуза Скаллиона, верно? – спросил я как можно более небрежно.
Смоллвуд бросил на меня сердитый взгляд, и на короткое мгновение мне даже показалось, что он собирается меня ударить.
– Меня не удивляет, – сказал он, – что газеты посчитали нужным написать только о смерти состоятельного молодого человека, но Охотник забрал еще одну жизнь два дня назад. Моего собственного брата Джеймса, который приехал к нам в гости из Ли.
– Из Кента?
– Из Ланкашира, сэр. Мы недавно обосновались в этой местности, а Джимми решил навестить нас и взглянуть, как мы поживаем. На следующее утро спозаранок он пошел прогуляться в лес и не вернулся. Я обратился к местному полицейскому Бобу Мерримену. Мы нашли тело Джимми на рассвете следующего дня… Он был моим единственным родственником, как и молодой Гидеон у мистера Скаллиона, но, по-моему, никому нет до этого дела.
– Выражаю вам искреннее соболезнование в связи с вашей потерей, мистер Смоллвуд. Простите, но ваш брат был недавно убит, а вы продолжаете управлять заведением?
Смоллвуд наклонил голову. Его черты были неразличимы в темноте.
– Мы с женой новые люди в здешних краях, доктор, и не знаем никого, кто бы мог этим заниматься, пока мы скорбим. Мистер и миссис Бриландер, у которых мы купили гостиницу, удалились на покой в Котсволдс. А закрывать заведение никак нельзя. Дела наши пошли скверно, с тех пор как начались эти убийства.
Я оглядел комнату и обнаружил, что мы здесь едва ли не единственные посетители. Всего один пожилой мужчина цедил пинту эля в пыльном углу.
