Коридор в Крофтлендсе был несколько больше, чем в Филд-хаусе, и я сделал вывод, что миссис Картнер не занималась его убранством, которое отличал ужасный вкус.
Даже с этого места, откуда мало чего удавалось разглядеть, было видно, что Эктор Мирас и его сообщники разгромили весь дом: сдернули картины со стен, порвали в клочки холсты и разбили рамы; разгромили всю мебель; даже перила отодрали и распилили.
Миссис Картнер открыла рот, но не смогла издать ни звука. Сдавленный крик ужаса, похоже, застрял у нее в горле. Я взял ее похолодевшую руку в свою, но даже если она заметила мой жест, то не подала виду.
Было ясно, что последние обитатели Крофтлендса имели большой запас времени, чтобы заниматься поисками, и вели их вполне методично. Не уверен, что Шерлок Холмс справился бы лучше.
– Ну, мистер Холмс, – произнес Брэдстрит, потирая большие руки, – мне понятно, что мы ищем нечто спрятанное в этом доме. Судя по всему, комнат здесь должно быть не меньше десяти.
– Пятнадцать, если мне не изменяет память, инспектор, – подсказала наша пришедшая в себя клиентка.
– Где предлагаете начать?
В глазах Холмса блеснул веселый азарт, просыпавшийся в минуты полной уверенности.
– Думаю, нам следует спросить об этом хозяйку Крофтлендса. Миссис Картнер, это здание немного больше, чем Филд-хаус, и, пока его не разнесли молодчики, орудующие ножами, оно, на мой взгляд, пребывало примерно в том же состоянии. Почему вы предпочли тот дом, а не этот?
Леди сдержанно ответила:
– Женский каприз, мистер Холмс. По правде сказать, мне были противны эти шелковые драпировки на стенах, а денег их поменять я не имела. Я ничего не имею против желтого цвета, но вот эти коричневые полоски нахожу…
– Отвратительными? – подсказал я.
– Верно, доктор.
Миссис Картнер одарила меня приятной улыбкой и высвободила свою руку из моей.
– Дом всегда имел такое убранство? – осведомился Холмс, вызвав протесты Сантини, возмущенного выбором такой странной темы для расспросов. Мой друг, однако, заставил его замолчать, подняв руку.
– Не могу сказать, мистер Холмс. Этим всегда занимался мистер Сойер.
Встав на корточки, Холмс начал водить пальцами по драпировкам. Мы трое молча смотрели на него. Спустя минуту сыщик снова заговорил.
– Скажите, мистер Сантини, – спросил он, – какие цвета имеет флаг Сан-Педро?
– Конечно, зеленый и белый. Любой школьник это знает.
– А каким он был до изгнания президента Мурильо?
– Как я вам и говорил, мистер Холмс, коричнево-желтым… – Сантини запнулся и охнул.
Мы все уставились на драпировки, взглянув на них новыми глазами. Затем иностранный дипломат поспешил присоединиться к Холмсу, который пытался аккуратно ухватить край драпировки.
– Пожалуйста, осторожнее, сэр, – спокойно попросил Холмс. – На карту поставлено вознаграждение моей клиентки.
Мой друг и Сантини поднялись, медленно отделяя драпировку от стены. И, когда отошедшее от стены шелковое полотнище упало перед нами, я увидел, что с обратной стороны к нему прикреплено несколько десятков кусочков бумаги.
С первого взгляда становилось ясно, что это деньги, крупные купюры, хоть они немного уступали размерами английским банкнотам и для печати использовалась темно-красная краска.
– Пропавшая казна Сан-Педро, – объяснил Шерлок Холмс. – Мурильо сбежал с ней, фактически обанкротив страну. Брэдстрит, будьте любезны, помогите мистеру Сантини собрать клад. Судя по тому, какая обширная площадь отделана этими отвратительными драпировками, здесь наберется приличная сумма.
– Боже мой! – воскликнул я. – Холмс, когда же вы поняли, что именно ищет мистер Сантини?
– Помните, Уотсон, я заподозрил, что он не был честен, когда пришел ко мне за консультацией. Но, должен признать, суть вопроса мне стала понятна лишь после того, как миссис Картнер пересказала нелепую историю Валентайна. В своей речи он намеренно использовал ключевые слова, призванные натолкнуть миссис Картнер на мысль обратиться ко мне за помощью.
Сантини же бессознательно проговаривался, используя слова, относящиеся к финансам, например слово ценный. Как ни старался, он не мог выбросить из головы мысли об украденном сокровище.
На самом деле, в какой-то момент он чуть не выдал себя, когда описывал объект своих поисков как бумаги. Ведь именно ценные бумаги Мурильо украл у своей страны и спрятал в этом доме, когда снимал его у вороватого поверенного покойного мистера Картнера. Сомневаюсь, что мистер Сантини или его соотечественники способны оценить юмор, заключенный в том, что одним из последних деяний Тирана-Висельника стало развешивание шелковых драпировок.
– Но что мешало нынешнему правительству Сан-Педро просто напечатать новые купюры?
– Валюта этой страны практически обесценилась бы, стоило кому-то обнаружить сокровища Мурильо. Банк Стокгольма вызвал финансовую катастрофу в Швеции семнадцатого века, выпустив слишком много банкнот. Такая же проблема возникла во Франции менее чем полвека спустя. Зачем так рисковать? Проще найти тайник Мурильо.
Конечно, припрятать сокровища таким способом – мысль куда более оригинальная, чем сложить их в сундук и закопать. Полагаю, нам бы следовало его с этим поздравить.
Сан-Педро отчаянно нуждается в деньгах. Помнится, кто-то говорил мне – со слов своего сведущего в финансах знакомого, – что этой стране сулит большие надежды добыча олова, которая будет развиваться при достаточной поддержке государства и нескольких добросовестных инвесторов.
– Нужно иметь деньги, чтобы делать деньги, – напомнил я ему.
– Все так говорят. А вот нашей клиентки это правило не касается. В настоящий момент у нее нет денег, однако при хорошем валютном курсе доллара Сан-Педро она, без сомнения, из бедной вдовы превратится в одну из самых богатых невест Англии.
Я смотрел на эту красивую женщину, которая молча наблюдала за Брэдстритом и Сантини, отдирающими драпировки от стен. Груда банкнот все росла. Если бы я заговорил с миссис Картнер в тот момент, думаю, она бы меня не услышала.
– Ладно, Уотсон, – шепнул мне Холмс. – Только не говорите, что собирались приударить за нашей клиенткой.
– Не говорите глупостей, – мрачно ответил я. – Второй миссис Уотсон не будет никогда.
– Вот и славно. Не для того я восстал из мертвых, если можно так выразиться, чтобы вернуться к своему одинокому существованию. А теперь нам пора возвращаться на Бейкер-стрит. Здесь никто не заметит нашего отъезда. Кажется, вам предстоит еще распаковать свои вещи, старина?
Необычный жилец
– Но, мистер Холмс, Кэти просто умирает от желания вас увидеть!
– Очень надеюсь, что до этого не дойдет, миссис Хадсон, – произнес Шерлок Холмс.
