– Приверженцы эстетизма непременно нашли бы применение этой буржуазной поделке, – объявил молодой поэт. – Подобный пояс идеально подошел бы, чтобы подвязать греческую тогу красавицы или же украсить ее роскошную прическу.
– Все россказни про этот пояс – сказки, любезный Оскар, – насмешливо произнес мистер Уистлер, – и в них правдоподобия не больше, чем в сплетнях про бриллиантовую перевязь Тиффани. Я поверю в подлинность существования этих вещиц, только когда увижу их своими глазами, а если это произойдет, я изотру их в порошок и пущу себе на краски. Например, холодная красота этой голубой фарфоровой чашки из Японии значительно превосходит очарование лучшего из бриллиантов французской огранки.
– Значит, вы считаете, мистер Уистлер, что пояс был сделан французскими ювелирами? – быстро спросила Ирен.
– Понятия не имею, что за черт его сделал, мисс Адлер, да мне и не особенно интересно.
– А вот Нортона это заинтересовало бы, – промолвил краснолицый джентльмен с пуншем. – Он обожал камешки. Поговаривают, что драгоценностей у него было на целое состояние. Нынче на самоцветы наложили лапу голландцы. Подмяли под себя добрую половину Южной Африки. Теперь нам приходится платить им за бриллианты.
– Нортон? – Ирен задумчиво изогнула бровь.
– Старый Нортон… – пророкотал джентльмен. – Он, наверное, уже помер. Деньги, знаете ли, принадлежали жене. Она была одной из трех внучек Шеридана
[14]
, красавиц со сверкающими черными глазами, обладавших вдобавок ко всему еще и острым умом. Жена его писала стихи и прозу… Ушла от мужа, а он у нее был из адвокатов-сутяг, пройдоха и подлец до мозга костей; впрочем, это другая история… К бриллиантам она относилась спокойно, но деньги у нее были, причем немалые – ее сочинения публиковали… А потом старый Нортон у нее все отсудил.
– Расскажите, пожалуйста, еще о перевязи мистера Тиффани, – попросила одна из женщин.
– Не могу, – отрезала Ирен. – Это секрет. Я и так уже наговорила лишнего.
– Ну почему рассказы о редких драгоценных украшениях всегда окружены такой тайной? – капризно протянул мертвенно-бледный молодой человек с длинными прямыми волосами льняного цвета.
– Именно потому, что никогда не следует разрушать легенды, – ответил поэт.
Все рассмеялись и заговорили на другую тему. Ирен выглядела растерянной, видимо ломая голову над тем, как вернуть беседу в нужное ей русло. Теперь ровный гул голосов сплетников прерывался лишь едкими шутками мистера Уистлера или томного поэта.
Постепенно, по одному, по двое, гости начали расходиться. Когда Ирен взяла под руку своего молчаливого спутника и они откланялись, невзирая на мольбы остаться, я поняла – моя подруга капитулировала. Почти сразу удалилась и Лилли Лэнгтри, за которой, подобно свите, последовали оставшиеся одинокие джентльмены.
Наконец к моему столику снова подошла миссис Стокер:
– Вы прекрасно справились со своей задачей, мисс Хаксли. Мы можем рассчитывать на вас в следующее воскресенье?
– Нет! Мне очень жаль, однако, боюсь, я больше не смогу сюда приходить.
– Что так?
– Это невозможно. Прошу меня простить.
– Вас взяли на работу куда-то еще? Но от вас требуется прийти всего на несколько часов. Может, у вас все-таки получится помочь нам?
– Я не могу, – твердо произнесла я, после чего решила сказать правду: – Мне здесь не очень уютно.
– Ах вот как. Вы не одобряете наш выбор гостей. Что ж, понимаю, вы выросли среди церковников… Я не могу ничего поделать с различиями в философских взглядах. С вами рассчитается кухарка на выходе. Доброго вам дня.
За свою работу я получила половину соверена, и такое вознаграждение едва не заставило меня передумать. Выйдя на набережную, я подошла к тому месту, где меня высадила Ирен, и стала ждать. Вскоре ко мне, громыхая, подъехал кэб, из которого выскочил спутник моей подруги, чтобы помочь мне залезть внутрь. Справившись с этой задачей, он на прощанье коснулся пальцами шляпы и двинулся прочь.
– Значит, ты с самого начала не собиралась отправляться в салон одна, – набросилась я на Ирен, – но при этом ни словом не обмолвилась о мистере Пинкертоне!
– Даме не следует появляться в подобных собраниях без спутника, пусть даже он ничуть не лучше пустого места. Однако мне требовался человек куда более наблюдательный, чем рядовой сыщик, и на эту роль идеально подходила ты. Не переживай, сегодня вечером у нас с тобой будет свое, отдельное чаепитие. Устроимся, как обычно, в гостиной у камина. Кстати, тебе удалось прихватить с собой что-нибудь на ужин? И повод, и возможность у тебя были. Ладно, не хмурься, ты и так мне очень помогла. Ничего страшного, снова поужинаем лазаньей миссис Минуччи. Между прочим, мой спутник вовсе не мистер Пинкертон. Он работает в лондонском представительстве агентства Пинкертона, где трудится достаточно много сыщиков.
– Ну и чего ты добилась, устроив этот спектакль?
– Не так уж и мало. Кое-кто из присутствующих упомянул о поясе. Надо подробнее узнать об этом Нортоне.
– Но ведь он уже умер!
– Мертвые, Нелл, подчас оказываются самыми надежными источниками информации. Некрологи в газетах вообще самое познавательное чтение после личных объявлений. В этих маленьких заметках о кончине всяких зеленщиков и чахоточных девиц порой кроются трагедии под стать сюжетам великих опер. Наследники и споры между ними, древние фамильные тайны, старые и новые обиды, браки и разводы, жадность и печаль – все это там. Порой, когда я читаю некрологи, я даже начинаю подозревать, что некоторых из почивших убили, если не физически, то словом. В последнем случае убийца может не бояться тюрьмы – ведь он чист перед законом. Это отнюдь не отменяет того факта, что слово может оказаться столь же смертельным, как и удар ножа.
Я, словно завороженная, с восторгом внимала страстному, волнующему монологу Ирен. Однако меня все же продолжали снедать сомнения:
– И ты обо всем этом узнала из газетных некрологов?
Подруга лишь улыбнулась:
– Мертвые могут поведать о многом. Да и с чего им молчать? Кто им сможет возразить?
Глава седьмая
Неожиданные гости
Несмотря на то что в результате нашей авантюры в салоне на Чейни-Уок нам не удалось выяснить местонахождение Бриллиантового пояса, я увидела Ирен Адлер в новом, доселе неизвестном мне амплуа – в образе роковой женщины.
Я никогда не сомневалась, что Ирен – куда более приземленная, чем я, но я не пыталась выяснить, до какого именно предела. Понятное дело, она почти не рассказывала мне о своем прошлом. Что же касается настоящего, хоть моя подруга и общалась с мужчинами, ее отношения с ними не выходили за рамки дозволенного приличиями. Я бы никогда не позволила себе жить под одной крышей с куртизанкой, сколь бы осмотрительной и благоразумной она ни была. Однако лично я не замечала в поведении Ирен ничего подозрительного.
