— Возвращайся живым, Брайан, — сказала она. И вышла.
Когда она вернулась в комнату, где сидел Перси, на столе лежала стопка книг и какие-то фотографии.
— Все в порядке? — спросил он.
Она кивнула.
— Он не очень годится для нелегальной работы, Перси.
Перси пожал плечами.
— Он смел, говорит по-французски как парижанин и может метко стрелять.
— Два года назад вы бы направили его в армию.
— Это точно. А теперь я собираюсь направить его в Сэнди. — В находящейся недалеко от аэродрома Темпсфорд деревне Сэнди Брайана переоденут в ту одежду, которую носят французы, и выдадут фальшивые документы, которые ему понадобятся, чтобы проходить через гестаповские кордоны и покупать продукты. Перси встал и подошел к двери. — Пока я буду его провожать, может, посмотрите галерею негодяев? — Он указал на лежавшие на столе фотографии. — Это всё фотографии немецких офицеров, сделанные МИ-6. Если среди них окажется человек, которого вы видели на площади в Сан-Сесиль, мне было бы интересно узнать его имя. — И он вышел.
Флик взяла в руки одну из книг. Это был ежегодный альбом с фотографиями выпускников военной академии — двести маленьких, размером с почтовую марку, снимков цветущих молодых людей. Таких книг было с десяток или даже больше, рядом лежало несколько сотен фотографий.
Флик не хотелось провести всю ночь, глядя на фотопортреты, но, возможно, ей удастся сузить круг поисков. Человеку с площади на вид было около сорока. Он должен был закончить академию в возрасте что-то около двадцати двух лет, так что год выпуска должен быть примерно 1926-й. Все ежегодники были гораздо новее.
Она обратила свое внимание на рассыпанные по столу фотографии. Просматривая их, она постаралась вспомнить об этом человеке все, что можно. Он довольно высок и хорошо одет, но на снимке этого не увидишь. У него густые темные волосы, подумала она, и хотя он был гладко выбрит, все же казалось, что у него могла бы отрасти приличная борода. Она вспомнила темные глаза, четко очерченные брови, прямой нос, квадратный подбородок… в общем, он очень похож на киногероя.
Лежавшие на столе фотографии были сделаны при самых разных обстоятельствах. Некоторые снимки были взяты из газет и изображали офицеров, пожимающих руку Гитлеру, инспектирующих войска или глядящих на танки или самолеты. Некоторые, похоже, были сделаны разведчиками. Эти, самые реалистичные из всех фотографий, были сняты в толпе, из машины, через окно, и на них были изображены офицеры в магазине, с детьми, подзывающие такси или раскуривающие трубку.
Флик просматривала фотографии как можно быстрее, откладывая их в одну сторону. Каждого темноволосого мужчину она рассматривала чуть подробнее. Но никто из них не был так красив, как мужчина, которого она видела на площади. Она сначала пропустила снимок человека в полицейской форме, но затем снова к нему вернулась. Форма ввела ее в заблуждение, но после тщательного изучения Флик решила, что это именно он.
Она перевернула фотографию. На обороте ее был приклеен клочок бумаги с машинописным текстом. Там было напечатано следующее:
ФРАНК, Дитер Вольфганг, иногда «Франки»; родился в Кельне 3 июня 1904 г.; ок. Университет им. Гумбольдта в Берлине и полицейскую школу в Кельне; в 1930 г. жен. на Вальтрауд Лёве, 1 сын и 1 дочь; суперинтендант, отдел уголовного розыска полиции Кельна до 1940 г.; майор, управление разведки Африканского корпуса до…
Один из лучших офицеров в разведывательном аппарате Роммеля, считается крупным специалистом по ведению допросов и беспощадным садистом.
Флик содрогнулась при мысли о том, что оказалась так близко от столь страшного человека. Опытный полицейский детектив, предоставивший свои способности в распоряжение военной разведки, был чрезвычайно опасным врагом. А наличие семьи в Кельне, похоже, не мешало ему иметь любовницу во Франции.
Когда Перси вернулся, Флик подала ему фотографию.
— Это он.
— Дитер Франк! — сказал Перси. — Мы о нем знаем. Как интересно! Судя по тому, что вы услышали на площади, Роммель, кажется, поручил ему некую работу по противодействию движению Сопротивления. — Он сделал пометку в своем блокноте. — Надо известить МИ-6, ведь это они дали нам эти снимки.
В дверь постучали, и в комнату заглянула секретарша Перси.
— Тут вас желают видеть, полковник Твейт. — У девушки был кокетливый вид. Солидный Перси никогда не вызывал у секретарей подобной реакции, поэтому Флик предположила, что посетитель — интересный мужчина. — Американец, — добавила девушка. Это все объясняет, подумала Флик. Американцы — это само обаяние, по крайней мере для секретарей.
— А как он нас нашел? — спросил Перси. Адрес на Орчард-корт считался секретным.
— Он был на Бейкер-стрит, шестьдесят четыре, и они направили его сюда.
— Им не следовало этого делать. Видимо, он был очень настойчив. Как его зовут?
— Майор Чэнселлор.
Перси посмотрел на Флик. Она не знала никого по фамилии Чэнселлор. Затем она вспомнила нахального майора, который так грубо вел себя с ней в штаб-квартире Монти.
— Господи, это же он! — с отвращением сказала она. — Что ему нужно?
— Просите его, — сказал Перси.
Пол Чэнселлор вошел в комнату. Он хромал, чего Флик утром не заметила. Вероятно, с течением дня хромота усиливалась. У него было приятное лицо типичного американца, с большим носом и выступающим подбородком. Любые претензии на красоту портило левое ухо, вернее, то, что от него осталось, то есть фактически одна треть — в основном мочка. Флик решила, что он был ранен в бою.
— Добрый вечер, полковник, — отдав ему честь, сказал Чэнселлор. — Добрый вечер, майор.
— Мы здесь в УСО не придаем особого значения правилам отдания чести, Чэнселлор. Прошу садиться. Что привело вас сюда?
Усевшись, Чэнселлор снял форменный головной убор.
— Я рад, что застал вас обоих, — сказал он. — Большую часть дня я обдумывал тот утренний разговор. — Он самокритично усмехнулся. — Должен признаться, часть времени я потратил, сочиняя уничтожающие замечания, до которых вовремя не додумался.
Флик не удержалась от улыбки — она делала то же самое.
— Вы намекнули, полковник Твейт, что люди из МИ-6, возможно, не сказали всей правды насчет атаки на телефонную станцию, и это отложилось у меня в памяти. Тот факт, что майор Клэре вела себя со мной так грубо, не обязательно означает, что она искажала факты.
Флик уже была почти готова его простить, но тут она возмутилась.
— Я? Грубо?
— Замолчите, Флик, — сказал Перси.
Она закрыла рот.
— Поэтому я послал за вашим отчетом, полковник. Разумеется, запрос был сделан не от меня лично, а из аппарата Монти, так что его доставили с удвоенной скоростью нарочным мотоциклистом из КМСП.
