— Должно быть, война стала лучшим эпизодом в ее жизни, — сказал Дитер, когда они пили кофе.
— Как ты можешь такое говорить? Она уже отправилась в лагерь.
— Подумай о той жизни, которую она вела. Одинокая женщина, без мужа, без семьи, родители умерли. И тут в ее жизни появились все эти молодые люди, отважные мальчики и девочки, участвующие в безрассудно смелых операциях. Вероятно, они все рассказывали ей о своей любви и своих страхах. Она прячет их в своем доме, дает им виски и сигареты и отправляет в дорогу, желая удачи. Возможно, это самое интересное время в ее жизни. Готов спорить, что она никогда не была так счастлива.
— Возможно, она предпочла бы спокойную жизнь — покупать шляпы с подругой, возлагать цветы в кафедральном соборе, раз в год ездить в Париж на концерт.
— На самом деле никто не предпочитает спокойную жизнь. — Дитер выглянул в окно столовой. — Проклятие! — По дорожке шла молодая женщина, толкавшая рядом с собой велосипед с большой корзиной на переднем колесе. — Кто это, черт возьми?
Стефания пристально смотрела на приближавшуюся посетительницу.
— И что мне делать?
Дитер ответил не сразу. К дому шла некрасивая, спортивного вида девушка в грязных брюках и рабочей рубашке с большими пятнами пота под мышками. Девушка не стала звонить в дверной звонок, а просто оставила велосипед во внутреннем дворе. Дитер был встревожен. Неужели его обман так быстро раскроется?
— Она идет к задней двери. Должно быть, это подруга или родственница. Ты должна сымпровизировать. Иди к ней, а я останусь на кухне и послушаю.
Они услышали, как открылась и снова закрылась кухонная дверь, а девушка громко позвала:
— Доброе утро, это я!
Стефания прошла на кухню. Дитер встал у двери столовой, так что мог все отчетливо слышать.
— Кто вы? — испуганно спросила девушка.
— Я Стефания, племянница мадемуазель Лема.
Посетительница не стала скрывать своего подозрения.
— Не знала, что у нее есть племянница.
— О вас она мне тоже не говорила. — В голосе Стефании слышалась добродушная насмешка, и Дитер понял, что она стремится очаровать собеседницу. — Может, присядете? Что там у вас в корзине?
— Немного еды. Меня зовут Мари, я живу в деревне. У меня есть возможность добывать лишнюю еду, и я доставляю ее… мадемуазель Лема.
— А! — сказала Стефания. — Для ее… гостей. — Раздалось какое-то шуршание, и Дитер понял, что Стефания рассматривает завернутые в бумагу продукты. — Чудесно! Яйца… свинина… клубника.
Так вот как мадемуазель Лема ухитрилась остаться полной, подумал Дитер.
— Значит, вы знаете, — сказала Мари.
— Да, я знаю о тайной жизни тетушки. — Услышав слово «тетушка», Дитер вдруг вспомнил, что ни он, ни Стефания никогда не спрашивали имя мадемуазель Лема. Обман раскроется, если Мари обнаружит, что Стефания не знает имени своей «тети».
— А где она?
— Уехала в Экс.
[27]
Вы помните Шарля Ментона, который был деканом кафедрального собора?
— Нет, не помню.
— Наверное, вы для этого слишком молоды. Он был лучшим другом отца тетушки, пока не вышел на пенсию и не уехал в Прованс. — Стефания прекрасно импровизирует, с восхищением подумал Дитер. У нее стальные нервы и большая изобретательность. — У него был сердечный приступ, и она поехала за ним ухаживать. Она поручила мне заботиться о гостях, пока она будет отсутствовать.
— А когда она вернется?
— Шарль вряд ли долго проживет. С другой стороны, война скоро может окончиться.
— Она никому не говорила об этом Шарле.
— Мне говорила.
Кажется, у Стефании есть шансы выкрутиться, подумал Дитер. Если она сможет продержаться чуточку подольше, Мари уйдет, не питая никаких сомнений. Она, конечно, кому-то сообщит о том, что случилось, но сочиненная Стефанией история выглядит вполне правдоподобной — именно подобные вещи и случаются в таких движениях, как Сопротивление. Тут не армия — люди вроде мадемуазель Лема могут, ни с кем не посоветовавшись, с легкостью принимать решение оставить свой пост и передать его кому-нибудь другому. Это сводит с ума руководителей Сопротивления, но они ничего не могут поделать — в их подчинении только добровольцы.
Дитер начал надеяться, что все обойдется.
— Откуда вы? — спросила Мари.
— Я живу в Париже.
— Может, ваша тетя Валери где-то прячет еще и других племянниц?
Итак, подумал Дитер, мадемуазель Лема зовут Валери.
— Не думаю — других я не знаю.
— Вы лжете.
Тон Мари изменился. Что-то пошло не так. Вздохнув, Дитер достал из-под пиджака автоматический пистолет.
— О чем это вы говорите? — спросила Стефания.
— Вы лжете. Вы даже не знаете, как ее зовут. Она не Валери, а Жанна.
Дитер перевел предохранитель пистолета в положение «огонь».
— Я всегда звала ее просто тетушкой, — не моргнув глазом, продолжала Стефания. — А вы ведете себя очень грубо.
— Я с самого начала все поняла, — с презрением сказала Мари. — Жанна никогда не доверилась бы такой, как ты, надушенной и на высоких каблуках.
В этот момент из кухни вышел Дитер.
— Какая жалость, Мари! — сказал он. — Если бы вы были чуть более доверчивой или чуть более сообразительной, то могли бы спокойно уйти отсюда. А так вы арестованы.
— Гестаповская шлюха! — посмотрев на Стефанию, сказала Мари.
Это было настоящее оскорбление — услышав его, Стефания покраснела.
Дитер был настолько взбешен, что едва не ударил Мари пистолетом.
— Когда вы окажетесь в руках гестапо, то еще пожалеете об этих словах, — холодно сказал он. — Там есть такой сержант Беккер, который будет вас допрашивать. Когда вы будете кричать, истекая кровью, и молить о пощаде, вспомните это неосмотрительное оскорбление.
Мари, кажется, собиралась бежать. Дитер почти желал, чтобы это произошло. Тогда он сможет пристрелить ее, и вопрос будет исчерпан. Но бежать она не стала. После долгих колебаний ее плечи поникли, и она начала плакать.
Эти слезы его не тронули.
— Лягте на пол, заложив руки за спину.
Она подчинилась.
Он убрал пистолет.
— Кажется, я видел в погребе веревку, — сказал он Стефании.
— Я принесу.
Она принесла кусок бельевой веревки. Дитер связал Мари руки и ноги.
— Мне придется доставить ее в Сан-Сесиль, — сказал он. — Мы не можем оставить ее здесь — может, сегодня придет британский агент. — Он посмотрел на часы. Было два часа дня. У него хватит времени, чтобы доставить ее в Сан-Сесиль и вернуться сюда к трем. — Тебе придется пойти в крипту одной, — сказал он Стефании. — Возьми в гараже маленькую машину. Я буду в соборе, хотя ты можешь меня и не увидеть. — Он поцеловал ее — как муж, уходящий на работу, ухмыльнувшись про себя, подумал Дитер. — Мне нужно спешить, — перебросив Мари через плечо, сказал он и пошел к двери.
