— Мне очень жаль, что так получилось, — сказал Пол, когда их уже нельзя было услышать.
— Вы не виноваты, — сказала она.
— Тем не менее прошу прощения, что повел вас этим путем.
— Я и вправду не против. Я раньше не видела… чтобы этим кто-то занимался. Это довольно мило.
— Мило? — Он бы так не сказал. — Знаете, вы немного непредсказуемы.
— Вы это только сейчас заметили?
— Не надо иронизировать, я сделал вам комплимент, — сказал он, повторяя ее слова.
Она засмеялась.
— Тогда я выхожу из игры, пока меня не догнали.
Они вышли из леса. Вокруг быстро темнело, в доме уже были опущены светомаскировочные шторы. Мод и Диана ушли из-под бука.
— Давайте немного здесь посидим, — сказал Пол. Ему не хотелось идти внутрь.
Флик молча согласилась.
Он сел боком и стал на нее смотреть. Она ничего на это не сказала, но вид у нее был задумчивый. Он взял ее руку и погладил пальцы. Она посмотрела на него с непроницаемым лицом, но руку не отняла.
— Я знаю, что не должен этого делать, но очень хочу вас поцеловать, — сказал он. Она не ответила, продолжая смотреть на него загадочным взглядом, одновременно насмешливым и печальным. Решив, что молчание — знак согласия, он ее поцеловал.
Ее губы были теплыми и влажными. Он закрыл глаза, сосредоточившись на ощущениях. К его удивлению, она приоткрыла рот, и он почувствовал кончик ее языка. Он тоже открыл рот.
Обняв ее руками, он притянул ее к себе, но она выскользнула из его объятий и встала.
— Достаточно! — сказала она, затем повернулась и пошла к дому.
Он проводил ее взглядом. В свете угасающего дня ее маленькая ладная фигура вдруг показалась ему самой желанной.
Когда она вошла в дом, он пошел следом. В гостиной одиноко сидела Диана и с задумчивым видом курила сигарету. Подчиняясь порыву, Пол сел рядом с ней и сказал:
— Вы ведь знаете Флик с детства.
Диана улыбнулась с удивительной теплотой:
— Она просто чудо, правда?
Пол не хотел выдавать свои чувства.
— Она мне очень нравится, и я бы хотел побольше о ней узнать.
— Ее всегда тянуло к приключениям, — сказала Диана. — Ей нравились эти долгие поездки во Францию, которые мы совершали каждый февраль. Мы ночевали в Париже, а потом на «Лазурном поезде» отправлялись в Ниццу. Однажды мой отец решил отправиться зимой в Марокко. Думаю, это было лучшее время в ее жизни. Она выучила несколько слов по-арабски и разговаривала с торговцами на базарах. Мы тогда зачитывались мемуарами бесстрашных путешественниц Викторианской эпохи, которые разъезжали по Ближнему Востоку, переодевшись в мужскую одежду.
— Она хорошо ладила с вашим отцом?
— Гораздо лучше меня.
— Что собой представляет ее муж?
— Все ее мужчины немного экзотичны. В Оксфорде ее лучшим другом был непалец по имени Раджендра, что вызывало ужас в преподавательской колледжа Святой Хильды — хотя я не уверена, что она когда-либо плохо с ним себя вела. Парень по имени Чарли Стэндиш был отчаянно в нее влюблен, но для нее он был слишком скучен. Она увлеклась Мишелем, так как он очарователен, он иностранец и он умен — именно это ей и нравится.
— В общем, экзотичен, — повторил Пол.
Диана засмеялась.
— Не беспокойтесь, вы как раз подходите. Вы американец, у вас только полтора уха, и вы очень умный. По меньшей мере у вас есть шанс.
Пол встал. Беседа приняла чересчур интимный оборот.
— Принимаю это как комплимент, — с улыбкой сказал он. — Спокойной ночи!
Поднимаясь наверх, он прошел мимо комнаты Флик. Из-под двери пробивался свет.
Надев пижаму, он улегся в постель, но лежал без сна. Он был слишком возбужден и счастлив, чтобы заснуть. Он снова и снова вспоминал тот поцелуй. Ему хотелось, чтобы они с Флик были вместе, как Руби и Джим, безо всякого стыда уступая своим желаниям. «А почему бы и нет? — думал он. — Ну почему?»
В доме постепенно воцарилась тишина.
Через несколько минут после полуночи Пол встал и по коридору прошел к комнате Флик. Тихо постучав в дверь, он вошел внутрь.
— Привет! — тихо сказал он. — Это я.
— Я знаю.
Она лежала на спине на узкой кровати, голова покоилась на двух подушках. Шторы были отдернуты, и в маленькое окно лился лунный свет. Пол отчетливо видел прямую линию ее носа и точеный подбородок, который до сих пор считал некрасивым. Теперь он находил все это просто ангельским.
Он встал на колени возле кровати.
— Ответ будет «нет», — сказала она.
Он взял ее за руку и поцеловал ладонь.
— Пожалуйста! — сказал он.
— Нет.
Он наклонился, чтобы поцеловать ее, но она отвернулась.
— Только один поцелуй! — сказал он.
— Если я тебя поцелую, я пропала.
Это его обрадовало. Это говорило о том, что она чувствует то же самое, что и он. Он поцеловал ее волосы, лоб и щеку, но она по-прежнему отворачивалась. Поцеловав сквозь сорочку плечо, он провел губами по ее груди.
— Ты этого хочешь, — сказал он.
— Вон! — скомандовала она.
— Не говори так.
Она повернулась к нему. Он склонился, чтобы ее поцеловать, но она приложила палец к его губам, словно хотела, чтобы он замолчал.
— Уходи, — сказала она. — Я говорю серьезно.
В лунном свете он хорошо видел ее милое лицо, охваченное решимостью. Хотя Пол едва ее знал, он понимал, что ее волю не сломить. С неохотой он встал.
Он сделал еще одну попытку:
— Послушай, давай…
— Не надо больше разговоров. Уходи.
Он повернулся и вышел из комнаты.
День пятый
Четверг, 1 июня 1944 года
Глава двадцать вторая
Проспав несколько часов в гостинице «Франкфурт», Дитер встал в два часа ночи. Он был один — Стефания ночевала в доме на рю дю Буа с британским агентом Вертолетом. Сегодня утром Вертолет отправится на поиски руководителя ячейки «Белянже», и Дитер должен за ним проследить. Он знал, что Вертолет начнет с дома Мишеля Клэре, поэтому решил к рассвету установить там наблюдение.
Мимо залитых лунным светом виноградников он проехал в Сан-Сесиль и припарковал перед шато свою большую машину. Первым делом он прошел в фотолабораторию, которая располагалась в подвале. Там никого не было, но сделанные для него отпечатки были готовы и висели на веревке словно белье. Он попросил сделать два экземпляра взятой у Вертолета фотографии Флик Клэре. Сняв их с веревки, он принялся рассматривать одну из них, вспоминая, как Флик бежала через площадь, чтобы спасти своего мужа. Он пытался разглядеть хоть какие-то признаки этого железного самообладания на беззаботном лице симпатичной девушки в купальнике, но ничего не находил. Несомненно, это пришло во время войны.
