Будучи идеологически целеустремленным, этот винегрет играл на руку киевским князьям и поэтому был признан официальной историей. Летопись Иоакима и документы, ей подобные, были отодвинуты далеко в архивы и постепенно изъяты из обращения. Только счастливая случайность сберегла в рамках
[53]
малоученого монаха старинную Иоакимовскую летопись и передала часть ее в руки Татищева.
Историографы не разобрались в сущности русского летописания и приняли несторовский вариант, безусловно тенденциозный, за настоящую историю.
Иоакимовской летописи просто не поверили, ибо она совершенно разрушала установившийся канон.
Испытующая исследовательская мысль была подавлена политическими тенденциями.
Ныне говорить о призвании варягов-скандинавов не приходится (пригласили западных славян, называвшихся также «варягами»), поэтому Иоакимовская летопись всплывает сама собой, а вместе с ней восстанавливается и остальная историческая правда.
Справедливость требует отметить, что восстановление истины целиком принадлежит нам. До нас ни один историк истинного значения Иоакимовской летописи не понял
[54]
.
Итак, историки не разобрались в относительной ценности различных первоисточников, — отсюда и дальнейшие ошибки. Хроникальные записи существовали уже при Аскольде. 872 г. может считаться первой точной датой оригинальной русской летописи, упомянувшей об убийстве болгарами сына Аскольда
[55]
.
С появлением Рюриковичей в Киеве, вызвавшим, по-видимому, разгром первичного христианства там, хроникальная запись, вероятно, прекратилась, возобновившись только почти 100 лет спустя. Только этим можно объяснить поразительную бедность и неконкретность сведений летописи в эпоху первых Рюриковичей.
В эпоху Владимира Великого начинаются, очевидно, снова хроникальные записи, а затем, надо полагать около 1000 г., появляется первая настоящая (Иоакимовская) летопись. Вряд ли стоит добавлять, что никакого «Начального свода» Шахматова или «Сказания о распространении на Руси христианства» Лихачева не было, — это ученые фикции, не подтвержденные фактами. Наконец, беспристрастность летописи — это вредный миф, которым историк не должен позволить себя одурманить
[56]
.
Теперь перейдем к некоторым общим выводам нашего конспекта. Наши прежние историки совершенно умалчивали, а современные историки (главным образом советские) только начинают говорить о древней, дорюриковской истории Руси. До сих пор Русь всплывала на арену истории совершенно неожиданно, неоправданно, как с неба свалившийся метеор.
На самом деле история Руси (даже с самым именем «Русь») прослеживается на несколько веков глубже.
Под другими же названиями славяне (и восточные в том числе) появляются уже в первые века нашей эры, и нет ничего удивительного, если со временем будет окончательно доказано, что «скифы-пахари» Геродота были восточные славяне.
Таким образом, у нас отнята вся дописьменная и значительная часть письменной истории. Трагедия в том, что до сих пор в западноевропейской науке царит полностью норманнская теория, там до сих пор царит эпоха средневековых предрассудков, и целый ряд блестящих умов стоит совершенно в стороне от разработки истинной истории Руси в аспекте всей Европы. Печальнее всего то, что там к обскурантизму примешивается даже мелкое шарлатанство.
Далее, на основании новейших исторических, археологических и других данных можно считать неопровержимо установленным, что культура Древней Руси, весь уровень ее жизни, были гораздо выше, богаче, разнообразнее и, главное, самостоятельнее, чем это утверждали норманисты.
В момент появления Рюрика в Северной Руси (вернее, Словении
[57]
) восточнославянские племена от устья Волхова и до устья Днестра, от Карпат и до Ростова и Суздаля стояли уже на весьма высокой ступени развития. Это были оседлые, преимущественно земледельческие племена, имевшие многочисленные города и значительное население.
Целый ряд ремесел был широко распространен, и многие из них стояли на весьма высоком уровне. Искусство, свое, местное, не отставало от других сторон жизни, свидетельствуя о значительном материальном благосостоянии. Сомневаться теперь в этом не приходится, ибо на Руси найдены формочки для литья разных сложных украшений, материал для этого литья, бракованные экземпляры и самые изделия тут же рядом. Никто не может сказать теперь, что бракованные вещи привозили из-за границы.
Весьма вероятно, что уже во времена Рюрика на Руси имелась особого рода письменность, о чем свидетельствуют берестяные грамоты Новгорода, «Влесова книга» и другие материальные памятники.
Существовала не только внутренняя, но и внешняя торговля и на высокой стадии, т. е. когда металлические деньги и меха служили средствами торгового обращения.
Имелась своя оригинальная меховая система торгового обращения.
Восточнославянские племена были уже настолько культурны и вовлечены в общую жизнь других племен Европы, что были осведомлены, что делается на Дунае, у хазар, в Прибалтике и в других странах. Они прошли долгий путь развития и обладали вполне сложившимся государственным строем. Они образовывали группы, федерации даже с чужими племенами и распадались (еще до Рюрика) на два-три настоящих государства, воевавшие, заключавшие международные военные и торговые договоры и т. д.
Новгород, далее, вовсе не был началом Русского государства, он был только началом новой династии (Рюриковичей), которая, прокняжив здесь двадцать лет, оставила его для Киева и уже никогда в него не возвращалась. Новгород сыграл только роль трамплина для Рюриковичей. Настоящим началом Руси был Киев, и до Рюриковичей бывший уже государством.
Историками была допущена огромная ошибка: они отождествили начало Рюриковской династии с началом Русского государства, этот угоднический факт навсегда останется позором для исторической науки. Не Рюриковская династия создала Русское государство, а Русское государство выдвинуло Рюриковскую династию.
Слово «Русь» никакого отношения к норманнам-скандинавам, alias
[58]
германцам, не имеет, во всех исторических источниках наших, западноевропейских, арабских и т. д. оно относится только к славянам. Если арабы различали «славян» и «русов», то это было различием племенным, а не национальным.
