Потом еще один.
Затем целая деревушка.
Они летели уже над сушей.
Мотор чихнул.
Черт, черт, черт!
Наконец впереди, словно по волшебству, среди дождя и ветра возник город.
Манагуа! Господи! Только бы это был Манагуа!
Это мог оказаться и Леон, однако, насколько он помнил, аэропорта в Леоне не было, а сам город находился в семидесяти километрах от столицы.
Господи, Господи! Пусть это будет Манагуа!
Король Неба на несколько мгновений закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться.
Манагуа расположен в южной части одноименного озера, в глубине своего рода бухты, над которой возвышается широкий полуостров.
Он спустился ниже, насколько было возможно, рискуя разбиться, и вид спокойных вод, в которых отражались огни города, вызвал у него вздох облегчения.
Его ангел-хранитель вывел его прямо в нужное место — к Манагуа.
Если память ему не изменяет, аэропорт располагается восточнее города, примыкая к озеру, однако, сколько пилот ни напрягал зрение, не мог разглядеть ни одного огня в его окрестностях.
Он стал кружить над районом.
Один круг, второй, третий!
Кто-то ведь должен там дежурить.
Кто-то должен был услышать рокот двигателя и смекнуть, что они в опасности.
Кто-то… Но кто?
Двигатель опять чихнул.
Еще круг.
Неожиданно внизу, прямо на берегу озера, задвигались огненные шары.
Его услышали!
Кто-то все-таки пришел на помощь, однако вскоре летчик понял: либо память ему изменяет, либо огни расположены неверно.
Только время-то уже истекло.
Горючее на исходе, некогда без толку ломать голову.
— Держись крепче! — крикнул он и устремился к невидимой посадочной полосе.
Он пролетел над озером, почти над самой водой, и коснулся колесами земли в трех метрах правее единственного ряда огней.
Некоторые огненные шары уже начали гаснуть по вине ветра и дождя.
Разглядеть ничего не удавалось.
Он выключил двигатель и препоручил себя Богу.
Удар оказался сильным.
Слишком сильным!
Они бесконтрольно катились какое-то время, как казалось — целую вечность, подпрыгнули, снова ухнули вниз, опять покатились, под конец шасси не выдержало — и они капотировали.
Винт сломался, словно зубочистка.
Наступила тишина.
Ее нарушала лишь дробь дождя по крыльям «Джипси Моза».
Джимми Эйнджел чувствовал боль в груди.
И еще боль в ногах.
У него ныла душа, оттого что он разрушил все, что у него было.
Кое-как оправившись от удара, он с тревогой спросил:
— Дик! Ты жив? Скажи что-нибудь!
— Да жив я, жив! — отозвался хриплый голос. — Что ты хочешь от меня услышать? Это было еще то развлечение!
Им отвели ангар, который пришлось делить, как только начало темнеть, с двумя дюжинами коров.
И они должны были еще сказать спасибо.
В итоге оказалось, что в ангаре не было света — это если вдруг им вздумалось бы работать ночью.
Снаружи шел дождь.
Он продолжал лить, словно небо скорбело о постигшей их тяжелой утрате.
— Мы сможем его починить? — первым делом поинтересовался Дик Карри, когда его взору предстало то, что осталось от машины, в которую он вложил все свои сбережения.
— Винт никуда не годится. И придется доставать новое шасси. Но как мне кажется, двигатель вроде бы не пострадал.
— Ты уверен?
— Буду уверен, как только мы его разберем.
Они тут же засучили рукава, хотя у обоих ломило все тело и малейшее усилие вызывало боль, но когда осмотрели — с превеликой осторожностью — каждую деталь, то обменялись удовлетворенными взглядами.
— Если раздобыть токарный станок и вооружиться терпением, эта штука вновь заработает, — уверенно подытожил Дик Карри.
Начальник аэродрома, человек участливый, влюбленный во все, что способно летать, пришел им на помощь, подсказав:
— Тут у нас меньше года назад один «Боинг-40», который перевозил почту, утонул в озере, как раз напротив вон тех деревьев. Может, шасси вам подойдет.
— А как мы его достанем?
— У меня есть приятель, он рыбак. Если ему удастся подцепить его якорем, коровы, наверно, сумеют вытащить его на берег. Поговорите с владельцем.
Шасси обошлось им в пятьдесят долларов. Целое состояние для тех, кому приходилось экономить каждое сентаво, однако надо было либо соглашаться, либо сидеть здесь — и спать вместе с коровами — в ожидании, когда из Панамы или Мехико прибудет новое шасси, которое, как пить дать, окажется намного дороже и тоже будет снято с какого-нибудь самолета.
Пропеллер нужно было делать самим.
К счастью, в Никарагуа не было недостатка в первоклассной древесине, а в одной деревне друзья нашли скульптора, способного выточить муху из кусочка корня каштана.
Только вот работал он медленно. Медленно и кропотливо, возможно, потому, что проникся важностью поручения в первое же мгновение, когда из-за неправильно сбалансированного пропеллера двое сумасшедших гринго грохнулись вниз — уже после того, как им удалось подняться выше чем на сто метров.
Однажды утром — в одно отвратительное, дождливое, душное и тоскливое утро, — когда они сидели в грязном стойле и терпеливо ждали, когда прибудет новый винт, грозивший не прибыть никогда, у дверей затормозил автомобиль, а из него вышла Вирджиния Эйнджел, похудевшая еще больше.
Она молча оглядела самолет, а затем повернулась к паре нахохлившихся приятелей, вид которых говорил сам за себя.
— Так вот, значит, докуда вы добрались, — сказала она. — Никогда не пойму, как это тебе удается уберечься — мозги до сих пор не размазались лобовому стеклу. — Она пару раз откашлялась. — Если, конечно, они у тебя есть.
— Как ты здесь оказалась?
— Прочитала в газетах, что какой-то «Де Хэвиленд» разбился в Никарагуа, и поняла, что это просто некому быть, кроме вас. Связалась с посольством в Никарагуа, и они мне это подтвердили. — Подойдя ближе, она пнула мужа ногой в зад. — По крайней мере, мог бы удосужиться сообщить мне о случившемся.
— Зачем? Ведь два месяца еще не прошло.
— Два месяца еще нет! — неохотно согласилась она. — Однако прошло уже три недели, а вы сидите здесь, не одолев даже половины пути в один конец. Болваны!
— Полегче! — воскликнул Дик Карри.
