Эта культура зависит от самого субъекта, ее нельзя вымолить; это культура, которую человек свидетельствует в себе самом. Она как кусочек настоящего хлеба, благодаря которому человек питается вечностью.
В теологии очень часто поднимали проблему благодати, но конкретно никто не увидел, что это такое. Рассмотреть ее во всех деталях я смог благодаря искусству психотерапии. Сегодня о благодати я знаю из собственного опыта и отдаю себе отчет в том, что люди ее не видят. Впрочем, вспоминая высказывания древних теологов о благодати, я обнаруживаю полное совпадение; если бы сегодня мне захотелось определить некоторые высшие состояния жизненности в людях, то я должен был бы прибегнуть к тем же словам. Формы давно уже были созданы, пусть даже исчезло из виду их внутреннее содержание. Сейчас благодаря своему опыту я имею в руках это содержание.
Анализируя эту жизненность, я отдаю себе отчет в том, что мы еще не располагаем точной рациональностью, чтобы говорить о таких вещах. Однако эта рациональность была заявлена и документально подтверждена многими из тех, кто наблюдал проявления благодати, и есть некое сходство в свидетельствах тех, кто испытал и описал ее, основываясь на собственной культурной принадлежности.
Я попытаюсь объединить опыт теологии и онтопсихологии применительно к человеку, наполненному жизнью, а значит, уловить его состояние благодати с целью восполнить этим состоянием прогрессивную рациональную или научную культуру.
За долгие годы клинической практики я обнаружил, что человек не отдает себе отчет в существовании момента благодати, который реален, органичен и богат семантикой. С того момента как субъект не объективирует это состояние в своем сознании, этот избыток, это пиковое переживание своего естества либо уходит в никуда, либо вкладывается в то, что противоречит единству действия субъекта. Речь здесь не идет о чем-то вроде пикового переживания Маслоу, который обладал обширными знаниями в иудейско-религиозной культуре, но имел небольшую клиническую практику, из-за чего и не смог идентифицировать благодать.
Открывая опыт благодати, я попытаюсь положить начало психологии, которая стала бы раскрытием жизненного действия в субъекте: когда оно дается, как его узнать, прожить и как его вкладывать?
Онтопсихологическая терапия позволяет многим людям обрести ответственность за себя, избавиться от болезней и улучшить свою жизнь, однако впоследствии обнаруживается, что они не обучены – ни научно, ни философски – тому, как сберечь момент благости, света, здоровья, не готовы к ответственному распоряжению своим пиковым переживанием. А ведь именно здесь заложен момент силы, власти, максимума заработка; потерять его – значит пустить под откос практически все. Бесконечно тянется ситуация, в которой человечество предстает «блудным сыном»: всякий раз, когда ему хорошо, субъект растрачивает себя, вместо того чтобы вкладываться в собственное прогрессивное развитие. Следовательно, я хочу научить вас различать эту наполненность, моменты пикового переживания высшей жизнеспособности и незамедлительно вкладывать их. Я наглядно преподам экономику жизненного действия в его базовой интенциональности. Я хочу описать человека в его целостном проекте.
Я говорю о той теологии, которая внутренне присуща всем религиям. Есть ряд особенностей, общих для всех религий. К примеру, благодаря моему первоначальному образованию в области теологии, сегодня я могу свободно беседовать о самых глубинных вещах как с имамом, так и с буддистским священником или с африканским колдуном. В разговоре с ними я чувствую себя «как дома», потому что знаю ту культуру, которую изучил в церкви и которую очистил от каноничности. Я взял дрожжи, но выбросил квашню, я оставил ноги, но выкинул сандалии.
Мне не нужно ссылаться на все теологии. Я беру что-то из той, язык которой знаю лучше и которая более актуальна в нашей западной культуре.
У всех теологий примерно одинаковое понимание души: меняются лишь одежды, стереотипы, способы институционального представления.
2.4. Источники вероучения католической теологии
Католическая теология представлена примерно десятью-пятнадцатью книгами. Я остановлюсь лишь на самых важных из них.
Библия, состоящая из Ветхого и Нового Завета и писаний Апостолов, охватывает почти пятитысячелетнюю историю (до рождения Христа) народа, поддерживавшего контакт с тем, что определялось как Бог. Обстоятельно представлены в ней фигуры Христа и Апостолов. Поэтому все написанное в Библии составляет основу теологии.
Два фундаментальных источника вероучения:
1. «Священное писание», в котором содержатся все догматы церкви. Это – код веры каждого католика, и если кто-то отказывается от одной из этих догм, то таким образом он оказывается вне истинной веры.
2. «Священное предание». После Апостолов были святые люди, прославившие себя умом и добродетелью, окрещенные Отцами, или Учителями, Церкви (Святой Иероним, Григорий I Великий, Святой Августин, Афанасий Александрийский, Амвросий Медиоланский, Святой Фома Аквинский, Иоанн Златоуст и т. д.). Церковь приветствует чтение трудов этих святых, поскольку считает их идентичными своему учению.
Интересна «Сумма теологий» Святого Фомы Аквинского – одного из любимых знатоков теологии католической церкви и иезуитов. В теологии существует много подходов, но они не слишком разнообразны. В рамках теологии свобода весьма ограничена: за ее пределами начинается ересь
[35]
. В этих книгах собраны труды лучших мыслителей теологии и религии, по крайней мере, за двадцать веков истории христианской мысли.
Всякий, кто захочет освоить это знание, должен отбросить любое вольнодумие, любую свободу суждения. Теология – это наука, которая базируется исключительно на авторитарности: «Все те, кто принял веру от магистрата церкви, никогда больше не смогут иметь веской причины, чтобы что-то изменить, или засомневаться, или отвергнуть принятую веру»
[36]
. В противном случае налагается анафема
[37]
, “anathema sit”, «это вне церкви» (extra Ecclesiam, nulla salus)
[38]
.
2.5. Теология и вера
Теология – это наука, которую можно изучать веруя.
Вера присуща каждому из нас
[39]
. Опыт зова будущего, онтического призыва, который утверждает принцип «делать, чтобы быть», – это и есть вера: ты не знаешь, но все-таки живешь, беспокоишься, проводишь различия. Все мы совершаем выбор, который может оказаться неудачным; даже сомневаясь мы идем вперед, как в хорошем, так и в плохом, – и это есть вера. В восьмидесяти процентах наших действий – ежедневных либо совершаемых в редкие, исключительные моменты – мы продвигаемся благодаря акту воли, а акт воли и есть вера. Не всегда мы отчетливо понимаем собственное экзистенциальное положение. Фактически, мы практикуем веру в акте нашего существования: «Верю в себя, желаю себя, я способен; неверно то, что меня уменьшает, я абсолютен в том, согласно чему существую». Каждый сам удостоверяет себя.
