На следующий день к нам явился обедать мистер Халлер, так что снова пришлось подать к столу вино. Джон выпил один бокал, потом второй, а потом остался вместе с Гарри и Джорджем Халлером пить порто. И вскоре лакей Джона уже укладывал его в постель, ибо он был мертвецки пьян.
А послезавтра к нам заглянул доктор Пиерс, явно рассчитывавший угоститься чем бог пошлет.
– Одна маленькая птичка чирикнула мне, что у вас сегодня зайчатина в соусе из красного вина – это мое любимое кушанье, – ласково подмигнул он Селии.
– Какая же это птичка вам чирикнула? – спросила она, быстро на меня глянув.
– Самая прекрасная птичка в нашем приходе! – сказал доктор Пиерс, целуя мне руку, и лицо Селии сразу окаменело.
Потом мы получили приглашение отобедать с родителями Селии и, посовещавшись, решили, что Джону туда ехать не стоит.
Селия довольно долго о чем-то беседовала со Страйдом – думаю, она пыталась заставить его дать обещание, что Джону не подадут ни вина, ни порто. После этой беседы Страйд, как всегда, поджидал меня в холле с бесконечно терпеливым выражением лица. Он получал, безусловно, достаточно высокое жалованье, чтобы справиться с проблемой столь противоречивых приказаний; и потом, для него, как и для остальных слуг, только один голос в доме мог действительно раздавать указания. И этот голос прозвучал.
– Мистеру МакЭндрю сегодня вечером ни вина, ни порто за столом не давать, – подтвердила я. – Просто поставьте для него в библиотеке две бутылки виски, стакан и графин с холодной водой.
Страйд кивнул. Выражение его лица при этом ни на йоту не изменилось. По-моему, если бы я приказала ему приладить петлю висельника в спальне мистера МакЭндрю, он бы и это сделал глазом не моргнув.
– Я сказала Страйду, чтобы Джону сегодня вина не подавали, – сообщила мне Селия, когда мы уже уселись в карету, чтобы ехать в Хейверинг-холл.
– Да, я тоже ему это сказала, – кивнула я. – Надеюсь только, что мой муж не сумеет сам где-нибудь виски раздобыть.
Селия растерянно на меня посмотрела.
– Об этом я и не подумала, – сказала она. – Впрочем, я совершенно уверена: если Джону не предлагать выпить, сам он не станет требовать выпивки.
– Надеюсь, ты права, – с грустным видом кивнула я.
Гарри буркнул, что весьма в этом сомневается, но больше ничего не прибавил.
Я позаботилась, чтобы мы как можно дольше задержались в гостях. Лорд Хейверинг был дома и упросил свою жену сыграть в карты, поскольку его партнером оказалась я. Сидя напротив него и вроде бы глядя исключительно в карты, я порой все же с улыбкой бросала тайные, исподтишка, взгляды на его налитое кровью лицо распутника.
Домой мы приехали поздно, но весь дом так и сиял огнями, и шторы нигде не были опущены.
– Что здесь происходит? – спросила я у Страйда, и голос мой прозвучал излишне резко от охватившей меня тревоги. Из кареты я выскочила, не дожидаясь, пока спустят ступеньки. – С Ричардом все в порядке? А с Джулией? Может, это Браковщик объявился?
– Нет, это мистер МакЭндрю, – встречая нас, с абсолютным спокойствием сообщил Страйд. – Он поджег в библиотеке ковер и разбил кое-что из фарфора.
Гарри что-то воскликнул и, обгоняя меня, пронесся по коридору к библиотеке и распахнул дверь. Внутри царил настоящий хаос. Бесценный персидский ковер почернел и съежился; в нем была прожжена огромная черная дыра. Стеклянные дверцы шкафчиков были разбиты, а некоторые напольные цветочные вазы явно пролетели через всю комнату, разбившись вдребезги. Книги были сняты с полок и разбросаны по полу; у некоторых были вырваны страницы. А в центре комнаты возвышался мой муж, совершенно пьяный, в одной рубашке и с кочергой в руке; он выглядел, как безумный принц Датский в театре странствующих актеров.
Гарри так и застыл на пороге; он был настолько потрясен увиденным, что не в силах был вымолвить ни слова. Но Селия птицей влетела в библиотеку, на ходу поднырнула под руку мужа и направилась прямо к Джону.
– Что это, Джон? – спросила она, слегка заикаясь от огорчения. – Вы что, с ума сошли? Что вы здесь натворили?
Джон молча указал кочергой на маленький круглый столик, придвинутый к его любимому креслу; на столике стояли две бутылки виски, графин с ледяной водой и тарелочка с печеньем. Была приготовлена даже сигара с отрезанным кончиком, готовая к раскуриванию.
– Кто это сюда принес? – Селия резко повернулась к Страйду, и мне вдруг показалось, что она стала выше ростом. Во всяком случае, голову она держала неестественно высоко, и глаза ее горели гневом. – Кто это сделал? – В ее голосе явственно слышались повелительные нотки.
– Я, ваша милость, – ответил Страйд и спокойно посмотрел Селии прямо в лицо, не мигая и не отступив ни на шаг. Хотя и он, разумеется, никогда прежде ее такой не видел. Да и никто из нас еще не видел ее такой.
– Это вам доктор МакЭндрю приказал? – спросила она. Солгать ей в эту минуту было совершенно невозможно, когда она стояла вот так, вся напряженная, сверкая глазами, но с ледяным выражением лица.
– Нет, ваша милость, – сказал Страйд, пока что не выдавая меня, но Селия и так уже обо всем догадалась.
– Хорошо, вы можете идти, – резко бросила она и, мотнув головой, велела ему закрыть за собой дверь. Теперь в разгромленной библиотеке остались только Гарри, Джон, Селия и я.
Кочерга выпала у Джона из рук; ярость его уже улеглась, и он голодным взглядом, со страстной тоской смотрел на бутылки. Он заранее понурился, ожидая грядущего поражения. Вдруг Селия широким шагом, совершенно не похожим на ее обычную изящную походку, пересекла комнату, одной рукой схватила обе бутылки за горлышко, быстро размахнулась и разбила их о каменную облицовку камина. Оставшиеся у нее в руках осколки она швырнула в камин, а потом сказала, и в голосе ее отчетливо слышался гнев:
– Это ведь ты приказала принести это сюда, Беатрис? – Казалось, даже ее платье затвердело и стало жестким, так сильно она рассердилась. – Ты приказала принести сюда эти бутылки, ты устроила так, чтобы к обеду нам каждый раз подавали вино. Ты хочешь заставить Джона пить! Ты хочешь, чтобы он и дальше напивался до полусмерти!
Гарри безмолвно открывал и закрывал рот, точно выброшенный на берег лосось. Ему явно казалось, что все эти события чересчур быстро сменяют друг друга, а вид Селии, охваченной гневом, мог, по-моему, шокировать даже самого хладнокровного из мужчин. Я держалась гораздо лучше и с интересом наблюдала за своей невесткой, как могла бы наблюдать за домашним котенком, который вдруг превратился в злобного тигра. Но, если честно, и меня пугала эта новая сила, проснувшаяся в Селии.
– Я – леди Лейси! – вдруг заявила она, высоко подняв голову. Она часто-часто дышала, лицо ее горело неожиданной страстью и гневом. Никогда прежде, ни разу за всю свою жизнь Селия не позволяла себе, да и не испытывала таких вспышек гнева, но сейчас гнев охватил все ее существо целиком, точно весенний паводок.
