Книга Широкий Дол, страница 87. Автор книги Филиппа Грегори

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Широкий Дол»

Cтраница 87

– Ого! – радостно выдохнула она. – Какая она сильная! – И на лицо ее вдруг набежала тень. А я подумала: до чего же все-таки она глупа! Неужели она до сих пор ни разу не вспомнила о Широком Доле? – А что, если родится мальчик? – спросила она. – Наследник?

Лицо мое по-прежнему было ясным, а улыбка – уверенной. Я была готова к этому вопросу.

– Я знаю, что это девочка, – сказала я. – Я, может, и сказала «он», но я твердо знаю: это девочка. – Я была абсолютно уверена, что говорю неправду и на самом деле я ношу в своем чреве именно наследника Широкого Дола. – Это девочка, – повторила я. – Я обещаю тебе, Селия: будет девочка. Мать всегда знает, кто у нее родится.


Сильный холодный ветер, который всю зиму дул с моря, понемногу улегся; наступила чудесная ранняя весна. Я тосковала по Широкому Долу, точно преступник в ссылке, и лишь с трудом могла уговорить себя, что это время года во Франции поистине прекрасно. Как-то вдруг, совершенно неожиданно, стало очень тепло, даже жарко; позади остались долгие дни ожидания весеннего солнца. Я посмотрела на календарь, и сердце мое радостно подпрыгнуло: я поняла, что, если все будет хорошо и новый наследник родится точно в срок, мы еще успеем вернуться домой, когда в нашем тенистом парке будут цвести дикие нарциссы.

Мадам позаботилась об акушерке, с которой и сама была хорошо знакома; эта акушерка успешно приняла немало родов, и ее часто приглашали для подобных услуг в самые знатные дома. На всякий случай мы узнали также, какого хирурга следует звать в случае непредвиденных осложнений. К своему удивлению, я поняла, что втайне тоскую по спокойным, уверенным и довольно прохладным манерам доктора МакЭндрю; я даже улыбнулась, представив себе, что он сказал бы, узнав, что прелестная мисс Лейси готовится к родам во Франции. Когда старая акушерка стала втирать в мой раздувшийся живот целебные масла, а Селия принялась развешивать над дверью засушенные цветы и травы и посыпать дрова в камине каким-то особым порошком, меня охватило нетерпение, смешанное с отвращением: это уж были настоящие языческие суеверия! Я определенно предпочла бы, чтобы доктор МакЭндрю, глядя на меня своими светлыми честными глазами, прямо сказал мне, трудными будут эти роды или нет. Но его рядом не было, и мне пришлось полагаться на свои представления о крестьянских семьях, где даже у самых глупых женщин всегда было полно детишек, а я была уверена, что уж с моим-то умом я как-нибудь сумею со всем справиться и родить хотя бы одного.

Когда, наконец, пришло мое время, все получилось на удивление легко – по словам акушерки, благодаря тому, что я, девчонка-сорванец, в отличие от благовоспитанных французских барышень с раннего возраста ездила верхом в мужском седле. Я проснулась среди ночи вся мокрая и сказала сонно: «Боже мой, он выходит!» Я больше не прибавила ни слова, не закричала, но Селия все равно услышала меня, даже находясь в соседней комнате. Она тут же вскочила и через несколько секунд оказалась возле меня; затем послала мадам за акушеркой, а сама приготовила колыбель и свивальники, вскипятила воду и села тихонько в моем изголовье, в любую минуту готовая помочь мне.

Это была тяжелая работа вроде перетаскивания тюков сена или выталкивания конной повозки из конюшни. Это было действительно тяжело, но я понимала, что и должна так тяжело работать. Впрочем, особых болей я не чувствовала. Несколько раз я, по-моему, все же вскрикнула, но мой оставшийся вполне трезвым разум тут же напомнил мне, что следует сдерживаться и ни в коем случае не позволять себе произносить вслух ни одного имени.

Селия все время держала меня за руку, и лицо у нее становилось почти таким же белым, как приготовленные для ребенка свивальники, когда я, приподнявшись, почти садилась в постели, сгибаясь над вздувшимся, напряженным животом, мышцы которого буквально вставали дыбом, отчего он становился почти квадратным, как ящик. Я почти видела очертания тела моего сына, моего дорогого малютки, наследника Широкого Дола, который так храбро и уверенно прокладывал себе путь из моего тела на свободу и вот-вот должен был появиться на свет.

– Poussez, madame! – вопила акушерка.

– Poussez! – кричала вдова.

– Они говорят: «тужься», – выдохнула Селия, совершенно обалдевшая от шума, суеты и моих бесконечных физических усилий. У нее был такой вид, что я чуть не рассмеялась, но уже через минуту мне стало не до смеха: мышцы моего живота вновь мощно сократились, и благодаря этой волне мой дорогой мальчик продвинулся еще на дюйм, и акушерка отчаянно закричала:

– Arretez! Arretez! [18] – Затем, низко наклонившись, она вытерла краем перепачканного кровью передника нечто, что больше уже не было мною. Я увидела, как глаза Селии наполняются слезами, и услышала слабенький журчащий плач. Мой сын, мой наследник приветствовал этот мир своим первым криком после того, как с последним толчком, извиваясь и суча крошечными ножками, выплыл, наконец, на свободу. Акушерка приняла его и сразу же, точно выброшенную на берег рыбку, положила на мой живот, вдруг снова ставший плоским.

Я восхищенно смотрела в глаза ребенка, такие густо-синие, что даже белки казались голубоватыми, как утреннее небо над Широким Долом. Я коснулась его влажной головки, покрытой темными, но, пожалуй, уже с рыжевато-каштановым отливом волосами – в меня. Я рассмотрела его крохотные пальчики, увенчанные идеальными миниатюрными раковинками розовых ноготков.

– Vous avez une jolie fille [19] , – одобрительно сообщила акушерка и занялась пеленками.

Я оторвала взгляд от своего малютки-сына и с некоторым изумлением посмотрела в озабоченное лицо Селии.

– У тебя родилась девочка, – с нежностью и восхищением повторила Селия.

Но мне невыносимо было слышать эти слова ни по-английски, ни по-французски. Этот ребенок, которого я так старательно и долго вынашивала, ради которого целую ночь терпела родовые муки, мог быть только моим сыном, наследником Широкого Дола. Он был концом и триумфом моего грехопадения и мучительной борьбы за место в жизни. Он, мое дорогое дитя, должен был унаследовать Широкий Дол по неоспоримому праву. Это мог быть только сын, мой сын, мой сын!

– Чудесная девочка! – снова с восторгом сказала Селия.

Я так резко повернулась, что ребенок чуть не упал, но Селия оказалась достаточно проворной и подхватила малышку. Девочка пронзительно закричала, а я резко от нее отстранилась и заплакала.

– Забери это маленькое отродье, – с ненавистью сказала я обнимавшей меня Селии; теперь мне было совершенно безразлично, что кто-то может услышать эти слова. – Убери ее от меня, возьми ее себе. Ты же сама дала на это согласие. Ты все время хотела девочку, вот теперь ты ее и получила.


И всю ночь, не испытывая ни малейшего раскаяния, я слушала, как настойчиво и жалобно плачет голодный ребенок, а Селия ходит с ним на руках по комнате, пытаясь его успокоить и баюкая разными песенками. Впрочем, и ее голос в ночи звучал все тоньше и жалобней. Я то задремывала, слушая ее пение, то просыпалась, и каждый раз меня охватывали гнев и горькое разочарование. Всю жизнь мне отказывали в правах на Широкий Дол! Мне, которая больше всех любит эту землю, которая всегда лучше всех ей служила, которая ради этой земли строила заговоры и даже калечила людей! И вот в очередной раз мои мечты не сбылись. Один лишь миг удачи – и я бы на всю жизнь обрела там свое надежное место в качестве матери наследника. Я хранила бы свою тайну глубоко в сердце во имя собственного покоя, а может быть, воспользовалась бы ею ради собственной выгоды или удовольствия, или, возможно, шепотом поведала бы ее однажды своему повзрослевшему сыну – это стало бы ясно лишь со временем. Но я родила не сына, а какую-то жалкую, ничего не значащую девчонку, которую, естественно, вытеснит первый же мальчик, родившийся у Селии; а потом, когда она подрастет, ее выдадут замуж куда-нибудь подальше от Широкого Дола – в точности как теперь собираются поступить и со мной.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация