Хотя Хернштейн и Мюррей, безусловно, знают о том, что нельзя смешивать корреляции и причинные связи, они часто об этом забывают. Все данные, приводимые в их книге, касаются корреляций. Абсолютно все! Они действительно показали существование статистической связи IQ и различных аспектов успеха в жизни в их интерпретации. Их графики выглядят очень впечатляюще. Но восемьсот страниц убористого текста и бесконечных графиков оставляют мало шансов добраться до приложения 4 этой книги. Даже те, кто его прочитает, могут там ничего не понять – нужны основательные знания далеко не элементарной статистики. Что же говорится в этом приложении, если отбросить сложные уравнения и заумную терминологию?
Там признается, что в подавляющем большинстве статистические связи, на основе которых Хернштейн и Мюррей делают все свои выводы, являются слабыми. Типичная доля вариаций среди людей, которая учитывается в анализе авторов, не превышает 10 процентов. Я не ошибся, меньше 10 процентов! Вся доктрина книги строится на таких слабых статистических связях, что можно было бы просто посмеяться над авторами, если бы речь не шла о бестселлере, который сегодня не цитируют разве что самые ленивые. Вся аргументация возведена на фундаменте из папье-маше, который слегка раскрашен под бетон.
Итак, мы вернулись к тому, с чего начали. Даже если принять статистику Хернштейна и Мюррея, получается, что IQ учитывает менее 10 процентов различий между людьми, которые проявляются во всем многообразии реального мира. Если говорить о прогнозировании профессиональных успехов, я готов уступить IQ не более 4 процентов. Но каковы бы ни были разночтения, цифры все равно очень маленькие. Даже если согласиться на раздутые (с моей точки зрения) данные Хантера и Шмидта – 25 процентов, – все равно 75 процентов вариаций остаются без объяснения. Очевидно, чтобы понять, почему так различаются люди с точки зрения достижения успеха в реальном мире, нужно привлекать кроме IQ и другие аспекты.
Я полагаю, что любовь ученых (и не только их) к статистике объясняется тем, что она позволяет отвлечь внимание от того, как плохо подтверждаются их теории на уровне индивидуальных случаев. Если статистические критерии учитывают 10 или даже 25 процентов вариаций в группе, уровень индивидуального предсказания является крайне низким. О каком реальном прогнозе может идти речь? Если вас волнуют только обобщенные групповые данные, можно считать, что дела идут не так уж плохо. Если посмотреть на все это с точки зрения жертв прогноза – отвергнутых, которым пророчили успех при поступлении на работу, и принятых, которым предсказывали провал, – результаты приобретут совсем другой смысл.
Успех в реальном мире и практический интеллект
Мы уже говорили о принципиальных отличиях академического интеллекта и интеллекта практического
[123]
. С какой стороны ни посмотришь, между проблемами реального мира (теми, что определяют течение нашей жизни) и академическими задачами лежит «дистанция огромного размера»:
1. Академические задачи вам преподносят на серебряной тарелочке, хотя иногда серебро это изрядно потускневшее. Учителя подробно рассказывают о том, что нужно делать. В учебниках четко формулируются условия задач, а в тестах – вопросы. Человек превращается в отвечающую часть автомата вопросов и ответов. Но в реальном мире отсутствует задающая вопросы часть автомата. Часто бывает неясно, в чем состоит проблема или вопрос. Например, что конкретно не так в ваших взаимоотношениях и что нуждается в совершенствовании? В теоретическом (академическом) контексте вам указывают недостаток и предлагают устранить его. В реальной жизни необходимо уметь не только исправлять, но и – что самое главное – находить то, что нуждается в исправлении.
2. Академические (теоретические) проблемы часто не затрагивают ваши персональные интересы или затрагивают их слабо. Вам все равно, каким будет ответ, да и сам вопрос, как правило, оставляет вас равнодушным. Отвечая на вопрос, вы рассчитываете получить «пять» по предмету, который даже не хотите проходить – может, он вам сразу понравился, но после того, как вы его выбрали, он потерял для вас свою привлекательность. В реальной жизни вопросы и ответы могут затрагивать самые кровные интересы. Принимаемые в личных взаимоотношениях или на работе решения могут укрепить или разрушить ваш брак, определить ход вашей карьеры. Ставка, как правило, гораздо выше, чем «пятерка» на экзамене.
3. Теоретические проблемы обычно оторваны от того, что называется реальной жизнью. Сколько раз в вашей повседневной жизни вам приходилось выполнять задания на вербальные аналогии вроде следующего: «МИМОЛЕТНЫЙ – СКОРОТЕЧНЫЙ – ЭФЕМЕРНЫЙ: (а) постоянный; (б) долгосрочный; (в) мгновенный». А сколько раз вам приходилось садиться и в течение сорока минут отвечать на надуманные абстрактные вопросы? В реальной жизни о людях судят по качеству их работы, по способности налаживать взаимоотношения, по их вкладу в успехи организации и так далее. Никто не будет принимать во внимание – во всяком случае, достаточно серьезно – то, как вы ответили на абстрактные вопросы, специально придуманные для сорокаминутного тестирования.
4. Теоретические проблемы часто имеют всего один правильный ответ. На тестах проверки интеллекта от вас ждут именно таких ответов, и если вы не дадите их в достаточном количестве, то в ваших интеллектуальных способностях могут усомниться. В повседневной жизни, как правило, нет однозначно правильных или неправильных ответов, хотя одни могут быть лучше других. Причем оценка «лучше» или «хуже» зависит от системы ценностей. В бизнесе есть сделки, к которым одни стремятся, а для других они неприемлемы, поскольку несовместимы с исповедуемыми этими людьми ценностями. В тестах такие различия в подходах недопустимы, хотя они могут определять восприятие задаваемых вопросов.
Этот список можно было бы продолжить, но суть от этого не изменится: проблемы в реальном мире имеют мало общего с заданиями в тестах. Более того, отношение к ним в течение жизни меняется иногда в противоположном направлении. Мужчин и женщин в возрасте свыше шестидесяти пяти лет попросили поделиться своими соображениями о том, как менялись с годами их способности думать, рассуждать и решать проблемы
[124]
. Хотя показатели традиционного тестирования познавательных способностей обычно выходят на максимум ко времени завершения формального образования, 76 процентов участников опроса сочли, что их способности думать, рассуждать и решать проблемы с годами улучшились, 20 процентов решили, что они не менялись, и только 4 процента отметили, что эти способности с возрастом ослабели. Когда участников эксперимента ознакомили с данными об ухудшении показателей психометрического тестирования после завершения образования, они ответили, что имели в виду совсем другие способности – те, что требуются для решения, например, бытовых или финансовых проблем.
