— Значит, это плохо… — расстроилась девушка.
— Многие народы не поклоняются такому коловрату, полагая, что он несет негатив, — коллекционер сделал паузу, раздумывая, как не обидеть свою дорогую гостью, и тут же продолжил. — Эх, Катя, ты же знаешь, что есть предметы, которые служат не добру, а злу. Подумай, если мастер изготовил такой коловрат, значит, это было кому-то нужно…
— Неужели черным магам? — Катя даже чуть отпрянула от столика, словно крест ужалил ее невидимыми острыми лучами — потоками отталкивающей энергии.
— Не думаю. Если верить древнеиндийским писаниям, то раньше различали свастику в двух направлениях — мужскую и женскую, подобно Инь и Ян. — Герман Арнольдович взял в руки левосторонний крест. — Да, я склоняюсь к тому, что это — индийская символика. У них свастика символизирует Солнце, а Солнце представлялось им птицей. Вот этот крест, что имеет загибы влево, «женский», символизирует полет солнечной птицы осенью и зимой на север.
— А если с загибом вправо? — спросила Катя, бросив взгляд на крест Буди.
— Если «мужской» коловрат, тогда солнечная птица летит весной и летом на юг.
— Так вы считаете эти два креста индийскими? — вступил в разговор Буди.
— Ребята, не торопите меня, я ведь пока рассуждаю… До выводов еще далеко… А хотите, пригласим крупного специалиста по восточной символике?
Катя обрадовалась:
— Конечно, Герман Арнольдович! Чем больше мнений экспертов, тем лучше.
Коллекционер набрал номер:
— Але, Виталий, здесь для тебя интересненькое дельце появилось. Приезжай, посмотри.
Он захлопнул «лягушку» и потер руки:
— Прибежит, как миленький…
Сделав паузу, хозяин дома начал напевать себе под нос: «Не пройдет и полгода, и я появлюсь, чтобы снова уйти, чтобы снова уйти на полгода…» Поймав удивленный взгляд Кати, он тут же вставил:
— Не переживайте, он мой сосед, дом совсем рядом.
— Герман Арнольдович, а у вас есть монеты?
Катя решила заполнить образовавшуюся паузу. Она понимала, что обсуждать тему свастики без «крупного специалиста» бесполезно. Расспрашивать же коллекционера о незнакомых ей предметах тоже нет смысла.
— Скажем, Петровской эпохи? Мой отец увлекается немного… Он пишет диссертацию…
— Идемте, покажу! Действительно, время зря теряем… Есть у меня монеты и Петровской эпохи, и Допетровской…
— А есть «старые вши»? — «блеснула» девушка своими познаниями.
— О-о-о, ты даже и о них знаешь! Конечно же есть… И рубли на талерах…
Долго разглядывать коллекцию монет не пришлось. Новый эксперт был тут как тут. Правда, вместо такого же древнего старичка, каким его представляла Катя, вошел вполне молодой человек лет тридцати пяти, правда, настолько широкий в плечах и в объеме талии, что Герман Арнольдович рядом с ним совсем потерялся.
— Ну, что там? — Виталий явно горел нетерпением. — Давайте посмотрим…
Когда он взял в руки оба креста, его широкие брови взметнулись вверх:
— Откуда они у вас?
— Один — мой, — начала объяснять Катя, — вот этот, а второй — нашего гостя Буди.
— А Буди откуда приехал? С Бали?
Воцарилась минутная тишина, когда говорят, что кто-то родился. И чаще всего — милиционер, а теперь, значит, и полицейский… Гости переглянулись, ошарашенные таким вопросом, и Катя неуверенно проговорила:
— Видимо, да…
Она посмотрела удивленными глазами на своего спутника:
— Буди, а я еще и не успела тебя спросить, куда именно ты приглашаешь меня… Индонезия очень большая, там много островов…
— Я приглашаю тебя на Бали!
Теперь переглянулись Герман Арнольдович и Виталий. Видимо, им показалось, что этот «заморский принц» так приударил за девушкой, что приглашает ее отдохнуть на туристическом острове.
— Мне нужно внимательнее изучить крест и сверить его со своим каталогом, — сказал Виталий. — Герман Арнольдович, я воспользуюсь вашим компьютером?
— Да-да, конечно, пойдем в кабинет.
Коллекционер подошел к высокому стеллажу и достал с верхней полки фотоальбом:
— Катя, пока мы будем работать, вы посмотрите этот альбом. Если вас интересует тема свастики, значит, будет интересно посмотреть иллюстрации и о свастике в России.
— Спасибо, Герман Арнольдович, действительно, интересно…
Любители старины ушли, и как будто унесли с собой какую-то тайну. Почему он так быстро назвал остров, откуда, как оказалось, родом Буди? Эта мысль витала в ее голове и не давала сосредоточиться на старинных картинках.
— Катя, посмотри! Это ведь та самая свастика, которую я видел в Эрмитаже! — Буди держал палец на одном из старинных фото.
И тут вспомнила она, как он чуть ли не ползком лазал по ступенькам Эрмитажа, когда они рассматривали там картину Рембрандта «Возвращение блудного сына». Вот, оказывается, что он там увидел.
— И что здесь?
— Вот ее-то я и видел в Эрмитаже! Читай: «Классическая прямоугольная свастика широко использовалась императорами Романовыми в оформлении дворцов, в частности, Эрмитажа. На фото: Павильонный зал. Мозаичный пол, копия с античного оригинала». Читай дальше: «Фрагмент паркета».
— Это его ты тогда рассматривал?
Буди словно не слышал Катю.
— А вот, смотри, спиралевидная свастика на гербе Романовых. Читаю подпись: «Грифон с мечом держит в левой лапе круглый щит со свертывающейся вихревой свастикой». А здесь — сам Петр Первый…
Катя взглянула в альбом и увидела гравюру с изображением Петра Великого и его жены Екатерины в обрамлении свастичного меандра. Такие же меандровые ленты окаймляли потолки, стены и полы дворцов, торжественных залов и многих публичных мест Санкт-Петербурга. Вот, например, тронный Георгиевский зал, в котором свастика золотом по красному опоясывает все стены. А это — дом Строгановых и Спасо-Преображенский собор в Усолье…
— Катя, а вот здесь — царские грамоты… — Буди продолжал листать альбом с печатью глубокого интереса на лице.
Несколько грамот в заглавном инициале содержали свастику, на других были свастичные цветки, как полнота благодатного цветения, приносящего «плоды свои во время свое». А на некоторых грамотах даже красовались диковинные фрукты, ягоды и овощи…
— Буди, а вот этого человека ты, наверное, не знаешь. Это Государь Николай Второй с супругой Александрой Федоровной. Она сидит в личном автомобиле. Видишь на капоте свастику? В круге?
— Да, действительно…
— Ну что, посмотрели? — на голос Германа Арнольдовича Катя даже вздрогнула. Так неожиданно он нарушил их тихий диалог.
— Виталий, давай, тебе слово!
