Ей нестерпимо хотелось все-все рассказать, но обрывки французского для такого разговора катастрофически не годились. Хотя… Тут в общем-то вполне можно было обойтись и одним la affection[47]. Или, например, das Verliebtsein[48]… Уж настолько-то Люсиного словарного запаса хватало, да.
Сян Юн
Что бы там дядюшка ни говорил, но генерал Сян не таким уж дураком уродился. А раз так, то догадаться, что хулидзын явилась забрать сестру, ему было несложно. Он бы и сам так сделал. А штурм Пэнчэна – прекрасная возможность убить стоящего на дороге Сян Юна, пока небесная лисица выкрадет Тьян Ню. Отличный план, что и говорить. Генерал даже почти придумал, что он противопоставит хитрости хулидзын, но его размышления прервал Мин Хе.
– Небесная госпожа пришла! – пискнул ординарец, уткнувшись лицом в ладони. – Просит соизволения войти.
– Дозволяю.
Она, поначалу ничего не смыслившая в правилах поведения, а оттого еще более чуждая, быстро осваивалась, хватая знания на лету. И все равно оставалась другой, нездешней. И дело не в цвете волос и глаз… Хотя кожа у нее столь тонкая, что Сян Юну всегда казалось, будто он видит чувства небесной девы на просвет. Они были как тени на белом шелковом экране. И сразу понятно – вот Тьян Ню зла, или расстроена, или радуется, или грустит.
Сейчас небесная дева пришла сказать что-то важное.
– Вы можете не усиливать охрану, генерал, я никуда не сбегу, – сказала она с ошеломляющей прямотой.
Сян Юн начертил пальцем на поверхности столика, за которым сидел, иероглиф, обозначающий «прямодушие». Если это была какая-то небесная игра, то ему она нравилась. А если не игра, то… редкий жизненный опыт.
– Я даже примерно представляю, почему вы остаетесь со мной.
Ах, вот опять по ее лицу мелькнула быстрая тень удивления, которое тут же сменилось пониманием.
О нет, он никого не посылал подслушивать. Дядя – тот посылал, но они с сестрой говорили на небесном языке. Что вполне объяснимо.
– В союзных договорах всегда есть место для тайных замыслов и дополнительных стимулов.
– Как у вас и Лю Дзы? – грустно улыбнулась Тьян Ню.
– Пэй-гун – отважный человек, непростой и очень умный. Совсем не такой, каким мне представлялся крестьянин-выскочка. Но исключений не бывает, – покачал головой Сян Юн. – Вы и сами это знаете, моя беспокойная госпожа. Хотите чаю? Заодно поговорим.
– О чем же? – спросила она. В прозрачных, как воды горного ручья, глазах пряталась печаль – маленькая темная рыбка.
– О чем угодно, лишь бы слышать ваш голос.
– Хорошо. Давайте пить чай.
Однажды он спросил у Тьян Ню, отчего ее глаза такого удивительного цвета. И она ответила: «Я слишком долго смотрела на снег».
Люси и Лю Дзы
Над ставкой чжухоу поднимались дымы костров, возносясь вверх, к черному шелку бесконечного неба, на который кто-то просыпал пригоршни крупной звездной соли. Ночь новолуния царила над Поднебесной – темная ночь, колдовская. Лю Дзы сидел у входа в свой шатер и молча ждал. Шаги этой женщины он уже узнавал из сотен других шагов.
– Поговорили с Сян Юном? – спросила она, усаживаясь рядом на циновку.
Лю кивнул, а потом вдруг признался:
– На самом деле князь Чу не самый плохой из людей. Мне будет жаль, когда придется его убивать. Но колебаться я не стану.
Люси проследила взглядом за росчерком падающей звезды и зябко передернула плечами.
– В этом мире, – сказала она, помолчав, – жизнь человека стоит не дороже горсти дорожной пыли. Но в том мире, откуда мы пришли… цена ей та же.
Мятежник просто обнял ее за плечи. Он понял.
– Но если не мечтать о мире, где закон будет дороже золота, земледелец не станет бояться воина, а князь – земледельца, то стоит ли браться за дело? Как думаешь, небесная госпожа?
– Прекрасная мечта. Но я видела, как сотни тысяч не самых плохих людей уже убивали друг друга ради такого мира. Думаешь, у тебя здесь выйдет по-другому?
– Не стоит и начинать, – твердо повторил Лю, – если не верить. Если задержишься тут, на земле, может, успеешь увидеть?
«Может, мы сумеем сделать мир таким вместе», – этого он не сказал, нет. Но подумал.
– Если задержусь. – Люси усмехнулась. – Ох. Сначала я не знала, зачем мы вообще оказались здесь, а теперь не знаю и…
«Где мой дом? Где мир, который я могу назвать своим?» Нет, она не сказала этого вслух. Только подумала.
И зимой зеленеет
Сосна на утесе высоком.
Даже в бурной стремнине
Лежат валуны, недвижимы.
Человеку ж отмерен
Недолгий век и непрочный,
Будто странник присел отдохнуть
В пути бесконечном.
«Мы строили грандиозные планы, но некоторым из них просто не суждено было исполниться. Откуда же нам было знать, что в это самое время белая глиняная рыбка уже оказалась у человека, того единственного во всей Поднебесной, которому она ни за что не должна была достаться».
(Из дневника Тьян Ню)
Санкт-Петербург – Москва – Харьков
Октябрь 2014 – апрель 2015 г.
