– Наверно, тебе будет трудно меня простить, – сказал я. – У меня, как ни стараюсь, не получается.
– Ты должен был позволить мне умереть, – ответила Наталия. – Так было бы лучше. Почему ты не дал мне умереть?
Она расплакалась.
Я попросил прощения, но ей только хуже стало. Тогда я начал думать, что у меня есть особый дар ухудшать и без того скверное. Я попытался взять Наталию за руку, но она только отвернулась. Я спас ее жизнь, но не разбитое сердце.
Когда Наталия ушла, мне стало по-настоящему плохо. Так худо мне не было за всю эту историю с мечом. Вы можете подумать, что после спасения шести миллиардов жизней я должен был чувствовать себя лучше, но этого не случилось. Я спас мир, но не мог оживить дядю Фаррела. И моего отца это тоже не вернуло.
Или Беннасио. Картина его гибели постоянно вставала перед глазами. То, как он развел руки и позволил Могару вонзить в себя меч. Почему Беннасио не стал драться? Он мог броситься вперед и схватить Могара за ноги. Почему он просто взял и сдался? А как же его драгоценная клятва? Я был очень зол на него. Если бы он не сдался, меч бы не оказался у меня, он бы не умер, а сердце Наталии не было бы разбито.
В комнате появилась тень, но я даже не обратил внимания. Я хотел, чтобы все исчезло: больница, Лондон, мои воспоминания, я сам.
Тень приблизилась, и послышался тихий голос:
– Альфред, почему ты плачешь?
– Это срабатывает со всеми, Наталия, кроме меня. Я могу излечить любого, но только не себя.
Наталия села на деревянный стул возле моей кровати. Она уже переоделась, на ней было серое платье с высоким мягким воротником, а сверху – длинный красный плащ. В ушах сверкали серьги с бриллиантами величиной с оливки. Рыжие волосы свободно падали на плечи. Она была похожа на средневековую принцессу, красивая и пугающая одновременно. Увидев ее такой, я сразу понял, что она уходит.
– Ты кое-что забыл, – сказала Наталия.
– Я ничего не могу забыть. В этом вся беда.
– Ты забыл, что спас этот мир.
Я ничего не ответил. Я пытался понять, зачем она вернулась, и в то же время понимал, но просто не мог выразить словами.
Тогда она сказала:
– Я ухожу, Альфред.
– Когда?
– Сегодня вечером.
– Не уходи.
– Я должна.
Наталия тяжело вздохнула. Она очень прямо сидела на стуле.
– Но прежде, чем уйти, – продолжила она, – я хочу отдать дань уважения хозяину.
Наталия посмотрела сверху на мою зареванную физиономию.
– Никакой я не хозяин, – буркнул я.
– Альфред, мы с отцом очень долго ждали, когда же ты наконец придешь. Отец рассказывал мне истории о нашем предке Бедивере – о том, как он предал короля, отказавшись вернуть меч озеру, из которого тот появился. Я часами воображала, каким будет хозяин меча. Высокий, красивый, храбрый, честный, скромный, рыцарь из рыцарей… короче, я наделила его всеми качествами моего отца. – Наталия покосилась на меня, ничуть не подходившего под описание. – Если честно, то в детстве я заявила отцу, что это он должен быть хозяином меча – возможно, это его предназначение: предъявить права на меч, а потом искупить грех Бедивера.
– А он что сказал?
– Он поведал о пророчестве Мерлина, которое тот сделал перед тем, как уйти из мира людей. Хозяин не явится, пока не умрет последний мужчина из рода Бедивера. Мой отец верил в это пророчество, Альфред. Он верил в него, потому что считал, что это справедливо. Такова цена, которую мы должны заплатить за падение Бедивера, это искупление греха.
Я вспомнил, как Беннасио стоял на коленях перед Могаром, и понял, почему он раскинул руки, словно говоря: «Вот он я».
– О господи, – произнес я. – Я думал, что хуже не будет. И что мне с этим делать? Как, по-твоему, я должен поступить? Я, знаешь ли, просто помогал дяде. Я не знал, кто мой отец, и уж точно не догадывался, что украл Меч Королей для черного рыцаря, или агента тьмы, или кем он там был. Разве нормальный человек поверит во все это? Мерлин и король Артур, волшебные мечи, ангелы, пророчества… кто в наше время в них верит? Я не понимаю, чего ты от меня хочешь, Наталия. Ты можешь сказать, что мне делать дальше? Лучше бы кто-нибудь объяснил, да поскорее, потому что я уже на пределе.
Наталия встала, подошла к кровати и наклонилась. Ее волосы упали мне на лицо.
– Он упокоился с миром, – прошептала она. – Его мечта сбылась, и он отправился в мир иной. А теперь и ты утешься.
Наталия поцеловала меня в лоб, ее волосы окружили мое лицо, как стены собора, как святилище, и она шепнула мне на ухо:
– Мир тебе, Альфред – хозяин меча.
53
За неделю до выписки в мою палату вошел человек в черном костюме. Он был высокий, сутулый, с длинным лицом, и мочки ушей у него тоже были вытянутые; в общем, он был похож на бассета с грустными глазами. Гость закрыл за собой дверь, а я сел на кровати и подумал: «Ну, что на этот раз?»
Незнакомец не произнес ни слова и на меня-то едва взглянул. Он подошел к окну, посмотрел в щель между занавесками, а потом еще и в ванную заглянул. После этого он высунулся в коридор и негромко что-то сказал. Потом посторонился, и в палату вошла женщина в деловом костюме в тонкую полоску. Черные блестящие туфли громко цокали по линолеуму, светлые волосы были затянуты на затылке в пучок. В руках она держала продолговатый предмет, завернутый в белый атлас.
– Абигейл? – удивился я.
– Альфред. – Она улыбнулась, и меня поразило идеальное состояние ее зубов. – Рада, что не забыл.
Она передала сверток мужчине с лицом бассета и присела подле моей постели.
– Как ты себя чувствуешь?
– Паршиво, – ответил я. – Физически я иду на поправку, меня беспокоят другие материи.
– Тебе пришлось через многое пройти, – кивнула Абигейл.
Повисла неловкая пауза.
– У меня его нет, – выпалил я.
– Чего у тебя нет, дорогой?
– Вы знаете чего. У меня его нет. И я не знаю, где он, хотя догадываюсь.
– И где же он может быть?
Я закусил губу. Улыбка не покидала лица Абигейл, ее голубые глаза ярко блестели.
– Ты мне не доверяешь, – спокойно сказала она. – Я тебя в этом не виню, Альфред. Мы мало сделали, чтобы заслужить твое доверие. Но тебе и не нужно ничего говорить. Я думаю, что и сама знаю. Дар вернулся к дарителю.
Я ничего на это не ответил, и она понизила голос до шепота:
– Хозяин меча предъявил свои права и понял, что меч не может никому принадлежать. – К этому моменту Абигейл вся прямо сияла. – Мы разнесли пещеру по камешку и прочесали тралом бухту, Альфред. Меч исчез, это большая потеря и великое благо. Его земное время истекло, и теперь в нашем мире стало на одно чудо меньше. Возможно, это цена, которую мы должны заплатить за наше… взросление.
