Максимыч с Латышевым выскочили на площадь, но зверь успел скрыться, да и спасать было уже некого.
– Вот же паразит! Откуда он только вылез? Как из-под земли выскочил, – Саныч даже топнул по асфальту, пробуя его на прочность.
– Кажется, из трамвая. Вот чувствовал я, что что-то не так. – Максим посмотрел на ржавый остов трамвая, валяющегося внизу, в самом центре площади. – Я же его минут пять разглядывал, глаз не отрывал – ни одного движения шевеления. Как такой здоровый в нем спрятался – он же дырявый, даже тень от него не отбрасывается? А ты видел, что волколак на заднюю лапу припадал? Это, по-моему, тот же, что Алину сторожил в подсобке.
– Тот же. Я эту наглую морду теперь среди сотни сородичей узнаю. Ладно, что теперь… пошли домой, а то растеряем по дороге всех друзей с подарками.
Дикари отнеслись к потере товарища с философским спокойствием. Один поднял с земли его дротик, другой повесил на плечо оброненную торбу – на этом церемония прощания и закончилась.
Разношерстный отряд медленно втянулся под своды деревьев Ломоносовского парка. Без особых приключений преодолел его, пройдя мимо озера с удильщиками, и уже через час подошел к высокому частоколу Измерителя. Конвой выложил подарок на вытоптанную землю, синхронно стукнув кулаком себя по кирасам, что в их понятии, видимо, означало: «Мы с тобой одной крови» или нечто подобное, наиболее подходящее моменту, и бесшумно растворился среди густой листвы.
– Вот черти канализационные! Никогда не привыкну, как они бесшумно появляются из ничего и исчезают в никуда. – Латышев посмотрел на частокол, вышки охраны, закрытые массивные ворота, будку Родничка, из которой уже выглядывал цветок. – Хорошо дома! – Он махнул рукой караульному. – Открывай ворота. Домой хотим!
Данила наклонился и легко поднял довольно тяжелую голову дракона.
– Ой, Данила, я тебя умоляю, только за забор ее не тащи! Я этого уже не вынесу. – Саныч даже руки прижал к груди в умоляющем жесте.
– Сам-то трофей себе надыбал, а другим запрещаешь. – Не обращая внимания на Латышева, сталкер потащил голову к будке Родничка. Поднатужился, попытавшись водрузить ее на крышу, но массивный трофей вывернулся из рук и упал, воткнувшись рогами в грунт.
– Сравнил тоже, мой маленький хвостик и эту дуру, – тем не менее, Латышев пришел на помощь другу и выдернул рога из земли. После чего они вместе поставили-таки голову дракона на крышу будки.
Данила отошел на пару шагов и полюбовался на плоды своих трудов. Голова смотрелась очень величественно: оскал острых зубов и ощетинившиеся острые рога внушали уважение к хозяину будки. А сторожевой фикус выглядывал всеми тремя цветками, не понимая, что хозяева делают с его домом. Он подполз к голове и потянулся к крыше, исследуя обнову. К этому моменту к подгнивающей голове стали собираться все мухи округи, что привело Родничка в восторг. Он увлеченно щелкал лепестками, вылавливая крупных насекомых и громко хрустя жестким хитином.
– По-моему, ему твой подарок понравился, – хмыкнул Латышев, указав на вовсю резвящееся растение.
Группу сталкеров встречали, словно Колумба, вернувшегося из Америки. За воротами их окружили все незанятые дозором охранники. Не стерпел даже один из караульных на вышке и начал спускаться, чтобы лучше слышать рассказы путешественников, но под строгим взглядом Торгачева поднялся обратно, вздыхая, как обиженный кот над пустой миской.
Со всех сторон слышались вопросы. Максимыч отвечал односложно, стараясь не вдаваться в подробности: «Да…», «Нет…», «Вот такой и огромный…», «Помогали, конечно…». Данила, не любивший излишнее внимание к своей персоне, угрюмо отмалчивался, а Латышев лишь загадочно улыбался и многозначительно закатывал глаза. Народ, посмотрев, что от именитых бойцов толка не добьешься, переключился на последнего участника похода – Молодого, но тот от неожиданности оторопел и, даже при большом желании рассказать, у него выходило только нечленораздельное: «Значит… Во-от…». Все это сопровождалось тяжелыми вздохами великомученика и усердным пыхтением. Не разузнав ничего путного, охрана вынуждена была отпустить троицу вниз и с разочарованным видом вернуться на свои посты.
Сталкеры нырнули в приятный полумрак лестницы, ведущей в подземелья. Металлические ступеньки гулко отзывались под тяжелыми армейскими «берцами», играя гимн в душах возвращающихся домой. Впереди уют, тишина и покой, который, впрочем, скоро наскучит, и сталкер опять полезет в суровый, опасный мир на поверхности. Так уж устроены люди. Не сидится им на одном месте спокойно. Вечно ищут приключения на это самое место.
Как бы ни изменились времена, а человеческое жилище не меняется, как не меняется и сам человек. Да, раньше оно стремилось ввысь, а теперь зарывается поглубже в землю, но по сути это все тот же людской муравейник. Как только сталкеры оказались за массивной гермодверью, отовсюду послышалась речь. Где-то заразительно смеялись молодые девушки, играл на расстроенных струнах неумелый гитарист, сытым котом тихо урчал насос, подающий воду в убежище. Малый бункер был нежилым. Его использовали под складские помещения и как предбанник, за дверью которого открывался большой и опасный мир. Тут хранили вещи, принесенные сверху, до их обеззараживания и дезактивации, поэтому фон на этом уровне был выше, хотя и не доходил до критических величин. Люди здесь работали или ждали возвращения ушедших на поверхность. Как вот эта пара…
В разных углах холла стояли две девушки. Обе кидали друг на друга злые косые взгляды, умудряясь делать вид, что второй в этом большом помещении не существует. Когда отряд появился из душевой, где избавился от громоздких комбинезонов, оружия и амуниции, глаза девушек загорелись, словно звездочки. Первой с места рванула Татьяна. Вот что значит выиграть старт. Чертыхаясь на конкурентку и на себя, Алина направилась к мужчинам, уже намериваясь повыдирать наглой девке космы, но та пробежала мимо Максима, чем ввела Алину в замешательство, и повисла на шее Молодого.
– Костичек, я так волновалась! – похоже, девушка решила не откладывать в долгий ящик свое счастье и, не надеясь на скромного парня, взяла все в свои руки.
– Костичек? Кто бы это мог быть? – заговорщицким тоном прошептал Латышев, наклонившись к Изотову. Глаза его смеялись, но лицо выражало крайнюю степень удивления.
– Сам в шоке. – Максим показал на Молодого и пожал плечами.
Но больше всех была удивлена Алина. Она битый час стояла рядом с Татьяной, накручивая себя на настоящую битву. А оказалось… Все зря. Не надо ничего отстаивать, не надо биться. Татьяна оказалась умнее и быстро сориентировалась в мужиках. Вот чего ей так не хватает. Алина стояла, как громом пораженная, наблюдая за этой счастливой парочкой: совершенно обалдевшим Молодым и довольной произведенным на всех эффектом Татьяной. Она застолбила себе молодого человека, и пусть только кто попробует позариться на ее собственность!
Засмотревшись на сладкую парочку, Алина пропустила момент, когда Максим покинул помещение. Когда Молодой со все еще висящей на нем Татьяной вышли, девушка с удивлением обнаружила рядом только Латышева и Данилу, которые, не ограничиваясь в эпитетах, обсуждали поведение молодых людей.
