Пока выгружался наш умник, Гром со своим тяжелым пулеметом и еще один штурмовик с позывным Лоб, командир, тыча пальцем в светящийся монитор планшета, договаривался о точке эвакуации, после чего, подхватив свой «калаш», снаряженный коллиматором и подствольником, выскочил из лодки. Общими усилиями мы вернули десантный катерок в его родную стихию и он, затарахтев моторчиком, практически сразу растворился во тьме океана. Словно и не было ничего. Только белый песок пляжа с подползающими прямо к воде раскидистыми пальмами, а за ними – непролазные джунгли Гранд Кейп-Маут. Тишина и покой. Волны с шелестом накатывают на песок, лизнут «берцы», как нашкодивший пес, и отползают назад, в океан. На востоке над горизонтом небо немного светлее. Для восхода еще рано – это светится ближайший город, Робертспорт, а еще дальше, примерно в сотне километров, – шумная столица Монровия. Но это далеко… Тут дикий край, где человека найти сложнее, чем крокодила или леопарда. Кстати о человеке…
Группа собралась под тенью опушки.
– Наша задача – выйти в эту точку, – Комок указал на темный квадратик на спутниковой карте, выведенной на планшете. – Там нас будет ждать местный следопыт-проводник. Дальше поведет он, сами не найдем, – он сделал успокаивающий жест в мою сторону. – Хорошо, сделаем это медленнее, чем местные. Выдвигаемся. Леший, Монгол – в авангард, Лоб – замыкающий, пока побудешь задницей.
Лоб хмыкнул и постучал себя сначала по «бронику», а затем по ягодицам, демонстрируя, что это место у него так же надежно и защищено не хуже.
Песок пляжа под ногами уже через сотню метров превратился в чавкающую жижу. Под покровом крон раскидистых высоких деревьев тьма стояла полная – мир вокруг погрузился во мрак и тишину. Все бойцы надвинули на глаза окуляры ПНВ
[18]
, и все вокруг окрасилось в причудливые изумрудные тона.
Джунгли высились перед нами, словно своды мрачной пещеры. Стволы всевозможных форм и размеров возносили к небу огромные листья, совершенно скрывавшие звездное небо. Вокруг свисали гирлянды лиан, которые переплетались самым причудливым образом, карабкались на пальмы и ниспадали, обвивая стволы деревьев и сплетаясь на земле с огромными корнями. Последнее немало мешало продвижению группы, заставляя нас делать обходы или пускать в ход массивный тесак, чтобы проложить себе путь. Бледные отсветы каких-то огромных светящихся точек время от времени отбрасывали настоящие лучи света. Они мелькали то у самой почвы, то среди листвы окружавших стволов, заставляя приборы зашкаливать от перегрузки системы. Внезапно гасли, а затем снова загорались, освещая все вокруг светом несравненной красоты, напоминавшим сияние волшебного фонарика. Это были огромные жуки-светляки, так называемые «бродячие огни», испускавшие столь яркий свет, что при нем можно было даже читать. С помощью трех-четырех таких светляков, помещенных в стеклянную банку, местные жители освещали свои комнаты. Иногда попадались и другие фосфоресцирующие насекомые, обитающие большими роями, превращая облюбованное ими дерево в новогоднюю елку, украшенную праздничной гирляндой. Изредка в кронах деревьев вспыхивали настороженные светящиеся глаза какого-нибудь дикого животного, наблюдающего за странными и опасными двуногими, медленно бредущими по земле.
Меняясь с Монголом и передавая «Тайгу»
[19]
, как эстафетную палочку, мы продирались сквозь эти дебри, внимательно следя, чтобы никто не наступил в темноте, среди сплетений множества корней и лиан на змею или не влез рукой в гнездо спящих диких пчел.
Пройденное расстояние определить было трудно. Если верить планшету командира, мы прошли не более пары километров, но я привык доверять своим ощущениям. К моменту, когда под подошвами наших «берцев» появилась более или менее твердая почва, а деревья расступились в неком подобии тропы, уводящей на север, мы с Монголом выглядели, как после марш-броска на двадцать километров.
– Привал пять минут. – Комок подозвал специалиста по биологическому оружию. Весь вид его говорил, что этот привал был сделан исключительно для неокрепшего организма «яйцеголового». – Как дела, Айболит?
– Почему Айболит? – Паренек устало уселся прямо на утоптанную землю.
– Ну, ты же доктор… – Дальнейшую логическую цепочку командир объяснять не потрудился, а специалист утомился настолько, что, несмотря на докторскую степень по биологии, а не по медицине, согласился бы не только на Айболита, но и на Бармалея, лишь бы дали отдохнуть. Он неопределенно помахал в воздухе рукой, что, вероятнее всего, означало: «я еще ого-го, могу хоть сейчас в бой».
– Понятно, – командир улыбнулся, чего собеседник в полумраке не заметил. – Коли так, подъем. Лоб – в авангард, хватит филонить. Леший – в замок. Монгол в няньки.
Боевой строй – странное место. Не получается думать ни о чем, кроме работы. Причем, независимо от того: прорубаешься ли ты сквозь лианы, или идешь замыкающим. Вся твоя человеческая сущность превращается в животное. Из подсознания вылезают дремлющие инстинкты хищника. Обостряется и слух, и зрение, и обоняние, и еще какое-то неведомое чувство – осознание опасности. Понятия не имею, почему и откуда, но я точно знаю, куда лезть не стоит, где сидит потенциально опасный зверь, где трясина, а где под точно такой же жижей твердое дно. И почему-то в такие моменты все человеческие думы уходят куда-то… даже не на второй план, а на двузначный уровень сознания – туда, где не слышно даже их отголоска.
Замок – замыкающий в строю. Он передвигается, практически, пятясь, как рак. Моя задача в этом амплуа – держать сектор, оставшийся у группы за спиной. И Комок, конечно, несколько погрешил, назвав Лба отдыхающим. Да, замыкающий не машет мачете, но моральное напряжение намного больше. Весь мой боевой опыт, а он не маленький, говорил, что все засады – это нападение сзади. В тот момент, когда путь уже пройден, и опасности с этого направления не ждешь. Как же… война не имеет морали. Атака в лоб происходит по трем причинам: или от большой дурости, или от неожиданности с обеих сторон, когда времени на выбор тактики нет – только вперед, или от чрезмерной наглости, что при определенных обстоятельствах является военной хитростью. Нормальные вояки всегда вначале пытаются дать увесистый подсрачник, чтобы, пока враг выясняет, кто такой борзый, он получил и по башке, и по корпусу. Вот по этой причине замок – место в боевом строю ответственное и далеко не такое халявное, как кажется многим несведущим.
В команде главное – доверие к своим товарищам по оружию. Доверие и полное взаимопонимание. Каждый отвечает за свой сектор, поэтому, занятый арьергардом, я даже не заметил, как группа вышла на очищенную от буйной растительности площадку. Вокруг стояли сколоченные на скорую руку домики, больше напоминающие собачьи будки, которые образовывали почти правильный круг со свободной от застройки площадью по центру. Деревня… и, судя по тишине, окружающей нас, явно заброшенная. Центральный столб, абсолютно голый и выскобленный до белизны, был свободен от тотемов, которые вешают на него, когда деревня населена каким-нибудь племенем.
