Леший улыбнулся деланной хмурости и строгости Химика. Добрый мужик, и детей любит, а как умерли его жена и оба сына, так и остался бобылем. Нянчится со своим самогонным аппаратом – «бурбулятором». Правда, благодаря ему община хоть с каким-никаким, а топливом.
– Давно ушли?
Гришка посмотрел на мутный кругляк солнца, просвечивающийся через облака:
– Должны уже вернуться. Я им сказал дальше Пречистого не соваться. Посмотреть дорогу, и назад.
– Подождем, – кивнул Алексей. У него были большие планы на этот поселок – удаленный от крупных городов, с собственной ГРЭС. Даже если там никто не выжил за великую зиму, их общине это место очень подходило. После первой разведки он даже хотел лично съездить туда.
– А чё ты меня Комком спросонья обозвал? – Гриша присел рядом, всем своим видом показывая, что отмахнуться от назойливого воспитанника какой-нибудь малозначительной фразой не получится.
– Приснилось, – все же сделал робкую попытку Леший. – Командир это мой. Был.
Но Гришка так просто не сдавался, требуя подробностей.
Леший понял, что отвертеться не выйдет. Он не любил возвращаться в прошлое. Слишком больно, слишком много он потерял там.
* * *
Желтый песок, красные скалы и голубое, без единого облачка, небо. Вот такой триколор… чужой, непатриотичный. А Родина захотела, чтобы пятеро вооруженных до зубов русских парней оказались здесь – в центре Ливийской пустыни. В самом ее сердце. Для того, чтобы вытащить из нее еще двух мужиков и одну бабу, не менее русских и уж совсем тут неуместных. Вообще-то, в легенде задания никаких женщин не предусматривалось, но как-то так повелось с незапамятных времен, что там, где русские, ничего по плану не происходит. Наверное поэтому, когда наша штурмовая пятерка снесла охрану базы полевого командира (тот с полной свитой, по данным разведки, был где-то недалеко от Бенгази и договаривался о выкупе за двух российских инженеров-нефтяников), мы уже сильно не удивились, когда, сбив навесной замок и открыв тесную камеру, вместо двух курносых скуластых сивых рож увидели миловидную девушку – не менее курносую, и даже более сивую, но совсем не значившуюся в планах. Мужики тоже присутствовали, но ее: «Мальчики, это же наши!»… И полные слез голубые огромные глаза. Какие уж тут планы… все пошло наперекосяк.
Охрана очухалась быстро… очень быстро. А чего еще ожидать от народа, где даже дети разбираются в оружии лучше, чем в игрушках? От моря к лагерю приближалась пылевая туча, и урчание моторов говорило о том, что это вряд ли была песчаная буря «Гиббли». Надо уходить. Срочно… быстро… немедленно. И самое плохое в этом, что большого выбора в направлениях нет – свободным оставался только путь в пустыню.
Монгол возвратил к жизни грузовик с жутким зенитным пулеметом на грубо сваренной металлической конструкции в кузове, и мы растворились в мареве ближайшего миража. К тому моменту, когда комок
[1]
решил, что мы так вот и выберемся в зону эвакуации на колесах, мотор многострадального грузовичка два раза чихнул и, предсмертно выдохнув из-под капота облако пара, окончательно заглох.
Малая боевая группа спецназа ГРУ – пятерка крепких бойцов в тяжелых пустынных «ратниках»
[2]
, обвешанных оружием и снаряжением, двое худых бородатых мужиков в джинсах, рваных рубашках и, почему-то, в галстуках, и девушка в шортиках а-ля Сабрина и топике цвета «вырви-глаз» – пестрая компания.
Мир сузился до четырех барханов: два по бокам, тот, через который мы только что перебрались, украшенный цепочкой следов, и следующий, нависающий над нами непреодолимой преградой – карой за то, что имели право надеяться на лучшее. Ноги вязнут в песке, каждый шаг мучение, но гражданские – молодцы, держатся. Особенно девчонка. Спотыкается, но упорно лезет за тренированными, повидавшими лихо крепкими спецназовцами. Ползет на четвереньках по осыпающемуся склону, несмотря на усталость, горячий песок и жару, будь она неладна.
Я иду последним – замок, как-никак
[3]
. Ёмко и конкретно, как всё в жизни бойца. Оглянулся. Странное место. К нему нельзя подготовиться, его можно только принять или родиться тут. Наверное, так и выглядит Марс. Мир уныл, но одновременно величественно красив. Желтый песок, красные скалы. Днем молим бога, чтобы солнце скорее зашло и прекратило испепелять поверхность, а ночью, когда температура едва ли не до плюс десяти, мечтаем о восходе. Да, плохо придется девчонке в ее «униформе», когда лишь улыбчивая Луна выберется на небосвод.
Расстояние скрадывается, глазу не за что зацепиться. Далеко в дымке за спиной скрылись красные столбы скал, где остался разгромленный лагерь. А впереди – другие скалы: черные, похожие на пирамиды. Где-то за ними кончается бесполетная зона, а это долгожданный вертолет, отдых на корабле, выполненное задание. А пока… пока до этого надо дойти, дожить, дотерпеть.
Горизонт расплывается в мареве. Горячее небо плавит песок при соприкосновении с ним, и только чуть ближе можно различить контуры порядком опостылевших барханов. Что-то мешает, как будто запылились противоосколочные очки. Протер их тыльной стороной перчатки – нет, не показалось. Пустынный пейзаж неожиданно дополнило облако пыли. Я вскинул в свой «Винторез»
[4]
– четырехкратное увеличение сильно не улучшило видимость и не прояснило ситуацию. Одно понятно – это погоня. Прижав гарнитуру переговорника, встроенного в кевларовый шлем, тихо произнес: «Командир, посмотри».
Шедший вторым за чуть выдвинувшимся вперед Монголом, Комок оглянулся на меня и, видя, что я указываю куда-то далеко, чуть ли не на Сицилию, кивнул и проворно вскарабкался ко мне на гребень бархана.
– Что тут?
– Похоже, погоня, – я все еще прижимал приклад оружия к щеке, разглядывая через оптику подозрительное облачко.
Комок достал из разгрузки дальномер.
– Почти пять километров. Скорее всего это там, где мы машину оставили. Они на своих джипах сюда не сунутся, пешком пойдут.
Пылевое облачко разделилось на два. Одно стало довольно быстро перемещаться с запада на восток, туда, где горная гряда практически уходила в море, а второе, повисев на месте, стало медленно приближаться к нам.
– Явно не пешком. Надо ускориться – они нас в клещи хотят взять. – Бойцы и гражданские расселись в низинке и томно щурились на солнышке, пока начальство обсуждало ситуёвину, а девушка жадно пила из фляжки Монгола.
– Подъем. Аллюр три креста! У нас гости, и нам надо первыми добежать до гряды. – Комок съехал вниз, поправляя амуницию. – Всё, барышня, нечего рассиживаться. Хотите побыстрее домой – поднимайте фигуру, и вперед.
