– Ты слишком уж занят борьбой со своей дурацкой совестью, босс, поэтому не слышишь меня, – сказал Боб. – Ты не можешь убить ее. Никакого «не должен», «не пойду на это». Не можешь. Точка.
Я заморгал.
– Э-э… почему же не могу?
– Мэйв бессмертна, Гарри. Возможно, она – одна из наименее бессмертных, но тем не менее. Поруби ее на куски, если хочешь. Сожги. Развей прах по ветру. Это не убьет ее. Она вернется. Спустя месяцы, может, годы, но ты не можешь просто убить ее. Она Зимняя Леди.
Я нахмурился:
– Да ну? С Летней Леди ведь все получилось!
Боб устало вздохнул:
– Да, но лишь потому, что ты оказался в нужном месте для того, чтобы сделать это.
– То есть?
– Мэб и Титания создали его специально для убийства бессмертных, сделав местом, где равновесию сил дóлжно изменяться. Им необходимо было завести такую площадку для важнейших схваток – по другому эту проблему не решить. Иначе – бессмысленная трата времени и пушечного мяса.
Я видел, как создавалась часть этого места – причем не как-нибудь, а своим Взглядом – и это зрелище неизгладимо запечатлелось в моей памяти, словно выжженное клеймо на живой плоти. Я видел, как приливной волной излилась пульсирующая энергия двух Королев Феерии, мощь которой не поддавалась описанию. И конечно я сам, в некотором смысле, был в этом месте, когда убил Ллойда Слейта и занял его место в качестве подручного киллера Мэб.
Воспоминание.
Древний каменный Стол в пятнах крови. Вращающиеся над моей головой звезды – от непрерывного движения и яркости которых голова идет кругом. Клубящийся холодный туман, подбирающийся к краям Стола, липнущий к моей голой коже – и Мэб, сидящая на мне верхом; ее обнаженная краса лишает меня дыхания, выгребая остатки мыслей через мои жадно распахнутые глаза. Сила волнами перекатывает через меня, вливаясь в тело – из крови в завитых желобках на Столе, от жадного желания Мэб.
Меня передернуло, и я прогнал воспоминание прочь. Руки крепче стиснули руль.
– Значит, я не могу убить ее, – сказал я тихо.
– Нет, – сказал Боб.
Я хмуро смотрел на дорогу.
– Какой смысл приказывать мне сделать то, что, как она знает сама, сделать невозможно? – размышлял я вслух. – Ты уверен, Боб? Никакого способа – без каменного Стола?
– Не вполне, – сказал Боб; его взгляд метался по салону машины. – И в большей части Небывальщины – тоже нет.
– Эй, – сказал я. – А чего глазки бегают?
– Какие глазки бегают? – спросил Боб.
– Когда ты сказал «не вполне», у тебя глазки забегали.
– Э-э… Ничего не забегали.
– Боб.
Череп вздохнул:
– Я что, обязан все тебе рассказывать?
– Дружбан, – сказал я. – С каких пор между нами такие непонятки?
– С тех самых, как ты стал работать на нее, – ответил Боб и каким-то чудом умудрился вздрогнуть.
Я наклонил голову, изо всех сил напрягая мозги.
– Погоди-ка. Это имеет какое-то отношение к вашей с Мэб вражде?
– Это не вражда, – возразил Боб. – Вражда – когда сражаются обе стороны. А здесь я просто ору и улепетываю, пока она не порвала меня на куски.
Я покачал головой:
– О, Боб! Я знаю: когда ты захочешь, то можешь быть таким мерзавцем, который выведет из себя кого угодно – но что ты натворил, чтобы Мэб так обозлилась на тебя?
– Дело не в том, что «натворил», – едва слышно произнес Боб. – Дело в том, что я знаю.
Я приподнял бровь: не шуточное, должно быть, дело, если череп дрожит от страха.
– И что же конкретно ты знаешь?
Огоньки в глазницах сузились до размера крошечных точек, а голос упал до едва различимого шепота:
– Я знаю, как убить бессмертного.
– Вроде Мэйв? – спросил я.
– Мэйв. Мэб. Мать Зиму. Любого из них.
О срань небесная.
Это была та информация, за которую убьют не задумываясь.
Если череп знал, как отнять бес – от бессмертного, он мог быть источником опасности для могущественнейших существ во всей Вселенной. Черт, да ему повезло, что боги и демоны и прочие сверхъестественные силы не рванули всей толпой на сафари, поохотиться на Боба. Но этот же самый факт означал и то, что миссия моя не была невыполнимой.
– Хотелось бы, чтобы ты поделился со мной, – сказал я.
– Ни за что, – ответил Боб. – Ни за что! Я кое-как существую лишь потому, что держал рот на замке. Начни я трепать языком, Мэб и прочие бессмертные, окопавшиеся на этой дурацкой планете, растолкут мой череп в пудру, высушат на солнышке и по ветру развеют.
Огоньки в его глазницах метнулись в сторону заднего сидения.
– К тому же здесь слишком много ушей.
– Тук, – сказал я, – убери-ка народ из машины. Тут приватный разговор. И проследи, чтобы никто не подлетел подслушать.
– Ну-у… – жалобно протянул Тук с заднего сидения. – Даже мне нельзя?
– Ты единственный, на кого я могу положиться, чтобы удержать этих бандитов на расстоянии, генерал-майор. Никто не должен подслушать. Задача ясна?
– Так точно! – пропищал он дрожащим от переполнявшей его гордости голосом. – Будет исполнено, милорд!
Он опустил боковое стекло и вылетел наружу. Я вновь поднял стекло и осмотрелся в катафалке, пустив в ход как природные, так и сверхъестественные чувства, дабы удостовериться, что мы остались одни. Потом снова повернулся к черепу.
– Боб, теперь здесь только ты и я. Подумай вот о чем: Мэб отправляет меня убить Мэйв – задача, с которой самому мне ни за что не справиться. И ведь она знала, что ты знаешь, как это сделать. Знала, что первым делом я приду сюда, что это будет моим первым шагом в порученной миссии. Думаю, она рассчитывала на то, что я приду к тебе. Думаю, она сделала ставку на то, что ты мне расскажешь.
Череп какое-то мгновение обмозговал услышанное:
– Это косвенно, манипулирующе – да, пожалуй, ты близок к истине. Дай мне минутку подумать.
Минута тянулась подобно вечности. И Боб очень тихо заговорил:
– Если я расскажу тебе, ты должен будешь кое-что сделать для меня.
– Типа?
– Новый сосуд, – сказал он. – Ты должен сделать для меня новое жилище. Там, где я смогу до него добраться. Чтобы, когда они явятся за этим, у меня было, куда укрыться.
– Для меня это будет непросто, – поразмыслив, ответил я. – У тебя же собственные карманные измерения, а я никогда раньше не создавал ничего настолько сложного. Даже Маленький Чикаго попроще.
