Честный. Почти всегда лучше всего играть честно. Так тебе никогда не придется снова и снова подправлять свою историю.
– Я думал, гнев Мэб достаточно страшен, пока не познакомился с тем чувством, которое она выдает за привязанность.
При этих словах Титания едва не улыбнулась: – О?
– Она бережно вытаскивала меня из кровати, пытаясь убить каждый день в течение одиннадцати недель. Она пугает меня до смерти.
– Ты не любишь ее?
– В любом из смыслов этого слова, – сказал я.
– Так почему ты служишь ей?
– Мне нужна была ее помощь, – сказал я. – И это было ценой. Уж конечно я с ней не потому, что мне нравятся интерьеры Арктис-Тора.
Титания кивнула. И потом сказала:
– Ты не похож на других монстров, которых она веками выращивала для себя.
– Кгм. Спасибо?
Она покачала головой.
– Я ничего для тебя не сделала, Гарри Дрезден. – Титания поджала губы. – Во многом мы с ней похожи. Во многом абсолютно различны. Ты знаешь, во что верит моя сестра?
– В ослепительные выходы, – сказал я.
Губы Титании дернулись.
– В рассудок.
– Рассудок?
– Рассудок. Логику. Расчет. Холодные цифры. Превосходство разума. – Глаза Титании стали далекими. – Это еще одно, в чем мы расходимся. Я предпочитаю следовать мудрости сердца.
– Что значит? – спросил я.
Титания подняла руку, произнеся одно-единственное слово – и воздух зазвенел наполнившей его силой. Земля просела, разрывая мой круг, и, сбив меня с ног, швырнула на спину.
– Что значит, – сказала она раскаленным от ярости голосом, – что это ты убил мою дочь.
Птицы с криком разлетелись во всех направлениях, словно выпущенные из центрифуги. Титания подняла руку, и стрела молнии вылетела из смерча туч и выбила в земле дымящийся кратер размером с мою голову в ярде от меня.
– И ты посмел прийти сюда! Просить меня вмешаться в дела моей сестры! Ты, кто наградил мою Аврору железной смертью!
Я попытался встать, но Титания схватила меня за воротник куртки и вздернула с земли. Одной рукой. Она держала меня прямо над своей головой, а ее кулак упирался в мою грудь.
– Я могла бы убить тебя тысячей способов, – прорычала она, а ее опаловые глаза постоянно меняли цвет. – Я могла бы разбросать твои кости по самым дальним уголкам земли. Я могла бы скормить тебя своему саду и заставить тебя вопить целую вечность. Я могла бы подвергнуть тебя мучениям, в сравнении с которыми судьба Ллойда Слейта показалась бы верхом гуманизма. Я хочу сожрать твое сердце.
Я висел в воздухе над разъяренной Летней Королевой и знал, знал наверняка, что не могу сделать абсолютно ничего, чтобы спасти свою жизнь. Я умею делать кое-какие вещи, безусловно – и поразительные вещи. Но Титания боялась меня не больше, чем белый медведь – полевую мышь. Мое сердце застучало монотонно, как чертов метроном, и это было все, что я мог сделать, чтобы не намочить свои чертовы штаны.
И затем произошло нечто сбивающее с толку.
Ее глаза наполнились слезами. Они выступили из глаз и потекли по ее щекам. Титания словно обмякла. Она поставила меня на землю и отпустила.
– Я могла бы все это сделать. Но ничто из этого, – прошептала она, – не вернуло бы мне мою дочь. Ничто из этого не заполнило бы пустоту внутри меня. На осознание потребовалось время, но мудрый совет Старейшины Бебеки помог мне понять правду.
Адские колокола! Старейшина Бебека высказался в мою пользу? Надо выставить старикану пиво.
– Я не дура, чародей. Я знаю, чем она стала. Я знаю, что это должно было быть сделано. – Еще больше слез, сверкающих как бриллианты. – Но она была моей. Я не могу забыть, что ты отнял ее у меня. Я не могу простить тебя. Забирай свою жизнь и покинь это место.
Мне казалось, что мой голос дрожит, когда я заговорил:
– Если Колодец будет разбит, ваше королевство потеряет столько же, сколько и обиталище смертных.
– Мудрость моего сердца учит меня ненавидеть тебя, смертный, – сказала Титания, – что бы ни говорил мой рассудок. Я не стану помогать тебе.
– Нет? А что говорит ваше сердце о том, что случится, если эти твари из Колодца окажутся на свободе? Они бессмертны. Огонь в аварийной системе может какое-то время удержать их внизу, но они вырвутся.
Титания не поворачивалась ко мне. Ее голос был усталым:
– Мое сердце говорит мне, что всему конец. – Она помолчала. – Но вот что я скажу Зимнему Рыцарю, верящему в свободу: тебе нужно научиться большей осмотрительности. У силы, с которой ты встретился, испытав страх, есть имя. Следует знать настоящие имена вещей.
Она повернулась и пошла ко мне. Мое тело убеждало меня бежать ко всем чертям, но я приказал ему заткнуться, хотя ноги мои все равно дрожали. Титания приподнялась на носочки и прошептала, придвинувшись вплотную к моему уху:
– Немезида… Произноси это имя осторожно, иначе оно может услышать тебя.
Я моргнул.
– Оно… Оно что?
Королева развернулась и начала уходить.
– В добрый путь, чародей. Ты говоришь, что люди должны быть свободны. Я согласна. И не буду сковывать тебя своей мудростью. Делай свой выбор. Выбирай, каким должен быть мир. Меня это не волнует. Во мне – из-за тебя – осталось совсем мало света.
Не слишком большая стая птиц, в несколько сотен, размазанным пятном мелькнула между мною и Титанией. Когда они пролетели, она исчезла.
Я стоял на месте, позволяя сердечному пульсу замедлиться, в такт кружащимся облакам. Я чувствовал себя дерьмом. Когда я убил Аврору, у меня не было особого выбора – но все-таки я отнял у кого-то дочь, и навсегда. Я чувствовал себя как в гребной лодке с одним веслом. И какие бы усилия я ни прикладывал, не мог сдвинуться с места.
Но теперь у меня по меньшей мере было имя – имя той силы, о которой мне говорили Леди.
Немезида.
И она знала.
Дождь, который на время приутих, внезапно хлынул вниз потоком, и я кисло подумал, что это Титания позаботилась о том, чтобы я промок до нитки. Она не убила меня – по меньшей мере, пока. Но я знал, что я ей не нравлюсь.
Ночь спускалась быстро, и когда она наступит, разверзнется весь ад. И это был оптимистический прогноз.
Я наклонил голову, согнул плечи, пытаясь спрятаться от дождя, и начал удаляться от Мэджик Хедж.
Глава 31
Свистнув, я подозвал такси и отправился к следующему месту своего назначения: кладбищу Грейсленд.
Народу там толпилось много, учитывая Хэллоуин и все прочее. Грейсленд – одно из самых больших кладбищ страны – Атлантик-Сити среди кладбищ. На нем полно памятников мужчинам и женщинам, у которых явно имелось слишком много денег, чтобы швыряться ими, пока они были живы. Повсюду статуи и мавзолеи, из гранита и украшенного резьбой мрамора, некоторые выполнены в стиле Древней Греции, другие же испытывали явное влияние Древнего Египта. Один был практически храмом – в полный размер. Художественные стили различных памятников колебались от невероятной красоты до абсолютно возмутительной экстравагантности, а под ними художники, толстосумы, архитекторы и изобретатели лежали теперь мирно и тихо.
