Холбрук считал, что Обама не принимает решения потому, что ему не нравятся представленные варианты и что СНБ не удалось найти для президента верного варианта решения вопроса. Как говорил Холбрук, работа СНБ заключалась не в том, чтобы разрабатывать политику для президента, а в том, чтобы предлагать ему варианты на выбор. СНБ не занимался своим делом, поэтому и президент не принимал своего решения. Процесс принятия решения был нарушен. В своих рассуждениях Холбрук ссылался на мемуары Кларка Клиффорда «Советник президента», опубликованные в 1991 году, в написании которых он принимал участие.
Холбрук в своей оценке упустил лишь одно: Обама не добился от СНБ предоставления ему других вариантов. В результате процесс замедлился до вялотекущего действа, в котором президент не соглашался с вариантами, лежащими у него на столе, но и не требовал новых предложений. Аппарат национальной безопасности продолжал представлять ему одни и те же варианты решения.
В итоге перед президентом оказалось два четких варианта на выбор. Первым был «полностью обеспеченный ресурсами» вариант ПРОПО, что означало больше войск и больше денег для того, чтобы отвоевать завоевания талибов и создать какую-то форму местной безопасности и хорошего правительства, которые не позволили бы талибам вернуться вновь22. Снова получился бы Ирак. Но президент не принял его. Он не считал, что длительная и дорогостоящая кампания по противодействию повстанчеству – это то, что нам надо. Здесь играл роль тот факт, что его советники по внутренним вопросам говорили ему, что поддержка продолжения войны со стороны общественности весьма вялая (и слабеет с каждым днем). Особенно учитывались также плохие новости о состоянии экономики в стране. Поэтому Обама делал вид, что присматривается к ПРОПО, а сам продолжал задавать разные вопросы. Ответ же военных всегда был одинаков: полностью обеспеченное ресурсами противодействие повстанчеству – это то, что надо!
Незадолго до того, как генерал Маккристал должен был выдать свой доклад, содержащий все необходимое для продолжения войны, Холбрук ночью собрал свою команду у себя в кабинете. Мы спросили его мнение по поводу того, что потребует Маккристал. Он сказал: «Смотрите! Военные представят президенту на выбор три варианта. Среди них будет вариант «высокой степени риска», – Холбрук высоко поднял руку. – Так они всегда говорят, когда запрашивают небольшое увеличение войск. Мало войск, значит, риск увеличивается. Затем будет вариант с «небольшим риском», – Холбрук при этом опускает свою руку. – В нем будет иметь место удвоение числа, которое они фактически запрашивают. А средний вариант будет предусматривать именно то, что им требуется: увеличение в промежутке от 30 до 40 тысяч военнослужащих». Так на самом деле и произошло – с использованием слов «высокая степень риска» и «небольшой риск».
Все это время вице-президент Байден добивался совершенно иного подхода. По сути, это был вариант № 2. Байден отметил, что мы пошли в Афганистан для борьбы с Аль-Каидой, но Аль-Каиды больше нет в Афганистане: она в Пакистане. По оценкам ЦРУ, в Афганистане не осталось и сотни боевиков Аль-Каиды23. Байден исходил из того, что со временем произошло медленное смещение в этой миссии. Борьба с терроризмом (подрыв, демонтаж, разрушение Аль-Каиды и ее отделений, как президент определил цели миссии) трансформировалась в борьбу с повстанчеством и строительство страны, причем Талибан заменил Аль-Каиду в качестве противника, против которого мы разработали стратегические цели. Как утверждал Байден, нам не нужно ПРОПО, функционирующее афганское государство или миллиарды, направленные на развитие сельского хозяйства и создание системы местной безопасности для того, чтобы ослабить страхи Америки в отношении Аль-Каиды. Фактически же для борьбы с Аль-Каидой Афганистан нам вообще не нужен. Мы могли бы защитить себя и продвигать наши интересы путем наращивания контртеррористических усилий (они быстро получили сокращенное название по аббревиатуре – «КТ-плюс»), направленных преимущественно против логова Аль-Каиды, расположенного в диком пограничном районе Пакистана. Мы могли бы использовать самолеты-беспилотники и спецназ, чтобы контролировать деятельность Аль-Каиды с наших баз на территории Афганистана и тем самым обеспечить сохранность всей необходимой нам безопасности за малую толику тех денег и личного состава военного контингента, которые требовались по программе ПРОПО.
Довод Байдена был в пользу задействования ресурсов ЦРУ вместо сил Пентагона и выглядел на первый взгляд не совсем уместным и довольно странным. Байден говорил о возможности победы без присутствия армии. Однако точка зрения Байдена получила искреннюю поддержку в конгрессе и среди прагматического крыла внутриполитических советников в Белом доме, полагавших, что американская общественность устала от войны. Холбрук также считал ПРОПО бессмысленной стратегией, но он не поддерживал и «КТ-плюс». Он считал, что нельзя построить региональную стратегию на основе «секретной войны». Беспилотники не могут заменить политическое урегулирование.
Стратегия ПРОПО подвергалась критике и в других случаях. В ноябре 2009 года посол США в Кабуле Карл Эйкенберри, некогда возглавлявший американские войска в Афганистане в качестве трехзвездного генерала, направил в центр телеграмму под названием «Стратегия ПРОПО: проблемы гражданского населения». В ней он писал о том, что у афганцев не будет стимула брать на себя ответственность за правительство и безопасность в своей стране, если мы продолжим наращивать там наши войска. Карзай не был «отвечающим всем требованиям партнером», как писал посол, и он «продолжает уклоняться от ответственности за государственное бремя»24. Увеличение войск только законсервирует эту ситуацию. Холбрук считал, что Эйкенберри все правильно растолковал.
Во время пересмотра стратегии не проводилось никакого обсуждения дипломатических шагов и политического урегулирования. Обязательство поиска политического урегулирования вопроса о войне выдвинуло бы дипломатию на передний край, а военные и разведывательные операции осуществлялись бы в поддержку дипломатии. Холбрук хотел, чтобы президент рассмотрел этот вариант, но Белый дом на это не пошел. Военные пожелали остаться во главе этого дела, а идти против военных означало бы, что президент слаб.
Операции «КТ-плюс» также представлялись рискованным делом – слишком много похожего на «трусливое отступление» – и не гарантировали того, что эта контртеррористическая борьба сможет работать без противодействия повстанчеству25. В Ираке силы специального назначения проводили операции в духе «убивать и захватывать» в промышленном масштабе, нанося тяжелые потери Аль-Каиде и повстанчеству, но тем не менее это не изменило ход войны. Контртеррористическая борьба, в отличие от борьбы с повстанчеством, не отвоевывала территории или не завоевывала умы и души местного населения; она всего лишь усиливала действие ПРОПО в Ираке.
Вследствие этого президент Обама выбрал политически безопасный вариант, который ему не нравился: он дал военным то, что они просили. Месяцы отчаянного заламывания рук в Белом доме завершились выбором администрацией варианта, предложенного с первого дня: полностью обеспеченная стратегия ПРОПО. Однако президент добавил предельный конечный срок – июль 2011 года – задействования основных войск. После этого срока наращивание должно смениться сокращением. В сущности, президент сказал как Карзаю, так и Талибану, что наша новая стратегия будет действовать в течение одного года.
