Книга Монстролог. Кровавый остров, страница 82. Автор книги Рик Янси

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Монстролог. Кровавый остров»

Cтраница 82

– Так я его называю. Я рыдал, когда вонзал кинжал ему в сердце; я горько плакал по мальчику, которого любил, когда его кровь, обжигающе горячая, лилась у меня сквозь пальцы. И, плача, я смеялся с неистовой, неодолимой радостью! Я смеялся, потому что был свободен от чего-то; я плакал, потому что был к чему-то прикован. Я был спасен и проклят одновременно. Благослови тебя бог, walaalo, тебе никогда не приходилось глядеть в лицо безликому; ты не знаешь.

Освобожденный и порабощенный, Аваале недолго оставался пиратом после того, как сделал свой невозможный выбор. Он бросил свой корабль в Дар-эс-Салааме, чье название – не что иное, как исковерканное арабское «андар ас-сал», «гавань мира». Не имея ни гроша за душой и ни единого друга на чужбине, он забрел далеко вглубь африканского континента, прежде чем достиг Буганды, где его приютила группа англиканских миссионеров. Они научили Аваале читать и писать по-английски и ежедневно молились за его бессмертную душу. Он молился с ними, поскольку ему казалось, что у него с их богом особое родство.

– Проливать невинную кровь для него не внове – нет, только не для него! – сказал Аваале. – Своего собственного сына он предал на кровавую гибель, чтобы я мог жить, дабы поклоняться ему. Этот бог, думаю, понимает предел между «возможно» и «должен»; он видел лицо безликого!

Какое-то время я молчал. Я смотрел, как звезды качаются туда-сюда, слева направо и обратно; слушал, как хлещет море по носу клипера; чувствовал, как бьется мое сердце.

– Я тоже его видел, – проговорил я наконец. – Я знаю этот предел, – он пролегал между Уортропом и Кендаллом в спальне на Харрингтон Лейн, между Торрансом и Аркрайтом в Монстрарии, между Рюриком и мной в Башне Молчания в центре мира.

– Где, walaalo? – в голосе Аваале слышалось недоверие. – Где ты его видел?

– Здесь, – сказал я и прижал руку к груди.

Часть тридцать пятая
«Ярость милосердного Бога»

На четвертый день горизонт перед нами почернел, а волны стали выше, повинуясь непреклонному ветру, навалившемуся на «Дагмару», словно гигантская рука, прижатая к ее груди. Капитан Расселл развернул судно к югу, чтобы уклониться от бури – решение, что пришлось не по вкусу монстрологу, скрежетавшему зубами, и тягавшему себя за нижнюю губу, и расхаживавшему по передней палубе, пока шторм гнул его едва ли не вдвое и взбивал его волосы в циклоническую путаницу. Я бросил вызов стихии, чтобы загнать доктора внутрь, совершенно убежденный, что в любой момент бушующие волны, яростно обрушивавшиеся на мостик, могут смыть его за борт.

– Ты знаешь, что сказал бы фон Хельрунг! – прокричал Уортроп, заглушая хлещущий ветер и грохочущее море. – Ярость милосердного Господа! Ну, а я скажу так: пусть спустит с поводка все свои чудеса и знамения! Пусть выйдут против меня силы небесные, и я буду сражаться с ними каждой клеточкой своего тела!

Палуба неистово содрогнулась и рывком встала на дыбы, сбив меня с ног. Рука монстролога выхлестнулась вперед и поймала меня, отдернув прочь от края.

– Тебе не стоит тут быть! – завопил он.

– Вам тоже! – заорал я в ответ.

– Отбой я не дам! Никогда!

Он отпихнул меня к корме и повернулся к мне спиной, широко расставив ноги для равновесия и раскинув руки, словно призывая гнев божий во всей его полноте на свою голову. Вспыхнула молния, гром сотряс доски, и Уортроп рассмеялся. Монстролог смеялся, и его смех заглушал ветер, и хлещущий дождь, и сам гром, поправ вихрь своей несокрушимой пятой. Что же удивительного в той власти, которую этот человек имел надо мной? Ведь он не бежал от своих демонов, как большинство из нас, но принимал их как родных, прижимая к сердцу в удушающем объятии. Он не пытался спастись, отрицая их, обманывая их или торгуясь с ними. Он спускался в их логово, в то тайное место, которое большинство из нас скрывает. Уортроп был Уортропом до мозга костей, поскольку его демоны определяли его, вдыхали в него дуновение жизни, и без них он пошел бы ко дну, как большинство из нас: в туманное чистилище бессознательного существования.

Можете звать его безумцем. Можете считать его тщеславным, эгоистичным, высокомерным и лишенным всех нормальных человеческих чувств. Можете и вовсе отмахнуться от него как от дурака, ослепленного собственной гордыней. Но вы не можете сказать, будто Пеллинор Уортроп не был до самого конца, полностью, яростно жив.


Я отступил в безопасность мостика, откуда мог за ним хотя бы приглядывать, хотя плещущая в стекло и струящаяся по нему вода мешала моему обзору, превращая Уортропа в исступленную призрачную тень на светло-сером фоне увенчанного белым моря. Аваале как раз встал за штурвал. Его мощные руки то и дело бугрились мышцами, пока он боролся с рулем.

– Что он творит? – удивился он. – Он хочет, чтоб его сдуло в море?

– Ему не терпится, – ответил я.

– Не терпится что?

Я ничего не сказал. Не терпится посмотреть в лицо Безликому, мог бы ответить я, но не сказал ничего.


После заката шторм преследовал нас еще долго, вынудив «Дагмару» на мили отклониться от курса и оказаться далеко к югу от острова, как раз на пути дувших с севера муссонов. Когда погода наладилась, Расселл наметил курс, который должен был привести нас обратно к западному берегу Сокотры; это, объяснил он доктору, был единственный разумный путь.

– Мы не можем подходить с юга, не с такими ветрами, – сказал он.

– Это обойдется нам минимум в день, – указал монстролог. Желваки его напряглись от едва сдерживаемого гнева.

– Дольше, – угрюмо ответил Расселл.

– Насколько дольше?

– Два дня, два с половиной.

Уортроп с силой ударил по столу:

– Неприемлемо!

– Нет, доктор Уортроп, неизбежно. Я пытался объяснить вам еще в Адене. Никто не ходит до Сокотры в это время…

– Тогда чего ради, во имя всего святого, вы на это согласились? – огрызнулся доктор.

Расселл призвал на помощь всю свою английскую стойкость и сказал так спокойно, как только мог:

– Подойти с запада – единственная возможность подвезти вас достаточно близко, чтобы вы могли высадиться. Пробиваться на север против этого ветра может занять у нас ровно столько же времени и при этом удвоить риск.

Уортроп глубоко вздохнул, чтобы овладеть собой.

– Конечно, я подчинюсь вашему решению, капитан. Но надеюсь, что вы способны понять срочность моей задачи.

– Что ж, я ее не понимаю. Вы были изумительно уклончивы насчет своей цели, доктор Уортроп. Возможно, ваша надежда могла бы сбыться, если бы вы рассказали мне, что, к чертовой матери, на этой безлюдной каменюке такого важного, что вы готовы рисковать жизнью и здоровьем – моими жизнью и здоровьем.

Мгновение доктор молчал. Он уставился на пол, взвешивая что-то в уме. Затем Уортроп поднял глаза и сказал:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация