– Если вы пройдёте испытание…
Южноафриканец запнулся, даже поставил чашку с заказанным кофе на стол.
– Нет, это неверное слово… Как только вы его пройдёте, – поправился он и радостно улыбнулся. – Мы сразу же подпишем с вами контракт. Очень надеюсь, что вам у нас понравится. А нам профессионалы вашего класса просто необходимы!
Благородная проседь на висках южноафриканца, приветливый, чуть ироничный взгляд серых глаз, волевые черты загорелого лица лишь усиливали доверие к его словам.
Обсудив ещё кое-какие вопросы с командующим ВВС в лице Хана, и рассказав на прощание анекдот про двух блондинок, юаровец легко поднялся из-за стола, и снова крепко пожал Нефёдову руку.
– Приятно было с вами познакомиться и желаю удачи!
Он отправился дальше по своим делам, а Хан, кивнув вслед удаляющемуся буру, не без злорадства сообщил Нефёдову:
– Поздравляю: только что ты подписал себе смертный приговор. Теперь Хенк-«Бомбардировщик» знает, что ты мой человек. И этого он тебе никогда не простит, будь ты хоть трижды первоклассный лётчик… Я – его главный противник здесь. Хенк давно точит на меня нож, но пока я ему не по зубам. Трижды его киллеры пытались подкараулить меня, чтобы завалить по-тихому. Я ведь всегда хожу один, без охраны. Но до сих пор мне удавалось отбиваться…
Хан не без юмора рассказал, как однажды ночью в окно его коттеджа влетело сразу несколько зажигательных гранат. Его спасла молниеносная реакция и сноровка профессионального истребителя: спрыгнув с кровати, он перекатом ворвался в ванную, намочил полотенце, накрылся им с головой и бросился к выходу. Чёртова дверная ручка уже раскалилась до красна, а пластмассовые детали замка расплавились. Но ему удалось выбить дверь и выскочить наружу из превратившейся в печь комнаты. Макс даже показал след от сильного ожога на руке. Правда, от делившей с ним в ту ночь постель девушки осталась лишь горсть золы с золотыми кусочками расплавившихся серёжек и цепочки.
– А я в тот день восстал из пепла и начал мстить. С тех пор я тоже не церемонюсь с его людьми. Ликвидировать же меня открыто без санкции президента Хенк не может. Ему остается только ждать какого-нибудь удобного случая, когда я стану уязвим для удара. А пока он старается убрать всякого, на кого я мог бы положиться. Так что теперь мы оба в его списке приговорённых.
Борис воспринял эту новость почти равнодушно. Он рисковал головой почти на каждом шагу с тех пор, как покинул Египет. Да и обещанный испытательный срок, судя по всему, не обещал быть пустой формальностью. Так что одной угрозой больше или меньше, – в сущности какая разница!
С аэродрома Хан отвёз Нефёдова в гостиницу для пилотов. По пути они заехали к знакомому Хана – владельцу продуктовой лавки. Приказчики хозяина загрузили в их джип ящик «Кока-Колы», несколько блоков сигарет, консервы, крупы, полкило сливочного масла, пять килограммов говядины, свежие яйца, овощи и фрукты. Всё это предназначалось Нефёдову, чтобы он смог забить холодильник в своём номере на две недели вперёд.
– Обедать будешь в столовой на аэродроме, – немец протянул Нефёдову пачку талонов, – а завтрак и ужин мы готовим себе сами. В одиночку в город лучше не суйся – могут отравить или швырнуть под ноги гранату. В следующий раз, когда получишь первую зарплату, закупай продукты в магазинчике на авиабазе.
Лётчики жили в отеле, построенном из коралловой извести. Великолепный особняк относился к «изящной эпохе», когда колониальные власти поддерживали в стране порядок. Лет десять назад в страну ещё наведывались богатые туристы из «Старого света», которые останавливались в этом «Хилтоне». С тех пор гостиница несколько раз оказывалась в эпицентре боёв и подвергалась опустошительным нашествиям мародёров, несколько лет в ней вообще никто не жил.
Но буквально недавно здание серьёзно отремонтировали, завезли новую мебель и бытовую технику.
Наёмники жили здесь, как в осаждённой крепости, это становилось понятно ещё с улицы..
Вход в отель был укреплён баррикадой из мешков с песком и охранялся автоматчиками. Однако, по словам Макса, местные вояки были крайне ненадежны. Поэтому постояльцы гостиницы больше полагались на себя: в вестибюле и на некоторых этажах вдоль стен громоздились штабеля из ящиков с боеприпасами, а на лестничных площадках рядом с фикусами в кадках ожидали своего часа тяжёлые пулемёты на треногах. На случай же возможного появления неприятельской бронетехники, по словам Хана, на крыше имелись безоткатные орудия.
Прежде чем проводить Нефёдова в его номер, Макс пригласил Бориса к себе. Командующий ВВС занимал скромный двухместный номер. Он пояснил, что решение перебраться сюда он принял сразу после недавнего покушения.
На подоконнике стоял ручной пулемёт с заправленной патронной лентой, а на прикроватном столике рядом с томиком Гёте, ночной лампой и будильником, в аккуратном порядке были разложены два пистолета, компактный автомат израильского производства и две ручные гранаты. Но это было ещё не всё. Подобные «опорные пункты обороны» имелись по всему его номеру. Даже за унитазом в туалетной комнате был устроен тайник с гранатой и револьвером. Всё было предусмотрено на случай внезапного появления террористов.
– Это тебе! – Хан сунул в руки Борису автомат «Стэн», и подсумок с несколькими запасными магазинами к нему. – Имей в виду: от сердца отрываю! Ты теперь принадлежишь мне, и я не хочу, чтобы до окончания контракта тебя тёпленьким шлёпнули в постели.
Затем, уже в номере Нефёдова, Хан провёл для него короткий инструктаж по безопасности. Как и у себя, здесь он тоже устроил в каждой комнате и даже в туалете «схроны» с гранатами, пистолетами и ножами.
Макс даже провёл небольшие учения: показал, как партизаны внезапно вышибут дверь среди ночи и ворвутся в номер. И как Борису, у которого будет всего несколько секунд, чтобы дотянуться до автомата или ближайшей гранаты, действовать.
– Стрелять не обязательно прицельно, – деловито поучал Макс, – перегородки между комнатами здесь тонкие – из гипсокартона.
Инструктор показал, как следует упереть автомат прикладом себе в живот и всадить первую очередь в стену с рассеиванием пуль на уровне пояса, вторую – на уровне колен. А потом рвать кольцо гранаты и выкатывать её в коридор. Вторую следовало оставить для себя…
Глава 41
Как и любой заключённый, достаточно долго находящийся в одной камере, Игорь Нефёдов со временем до сантиметра изучил своё узилище. Спроси его, где какая выбоина имеется в каменных плитах пола или в огромных валунах, из которых сложены тюремные стены, и он ответил бы сразу, не задумываясь.
Это была очень старая тюрьма. Двести лет назад её построил для французского генерал-губернатора знаменитый европейский инженер – вначале как крепость, а уж после мощные оборонительные бастионы были превращены в тюрьму. Кое-где в длинных коридорах-галлереях цитадели, уткнувшись жерлами в узкие бойницы, стояли большие старинные пушки, отлитые из бронзы. Возле их деревянных лафетов горками ржавели ядра. Когда в начале его плена два старых тюремных надзирателя раза три водили Игоря на допросы, они всегда проходили мимо этих пушек, украшенных звериными мордами, и награждённых собственными латинскими именами «Беспощадная», «Громобой», «Не ведающая сомнений».
