В 1942 году фронтовая судьба забросила Замбаха на Тихий океан. Вначале, как харизматичную фигуру его командировали в США для агитации американцев польского происхождения вступать в возрождённые польские ВВС. Оттуда по специальному приглашению американского командования он отправился на Филиппины, чтобы провести несколько рекламных вылетов в рамках призывной компании. После этого он планировал вернуться обратно в Великобританию. Но рекламный тур закончился для Замбаха пленом.
На рассвете 9 апреля 1942 года вопреки приказу генералов Дугласа Макартура и Джонатана Уэйнрата генерал-майор Эдвард Кинг, командующий лусонскими силами, отброшенными на Батаанский полуостров, сдал японцам свою группировку. Успевший совершить четыре боевых вылета и даже сбить японский истребитель Ki-43 Hayabusa Замбах из-за проблем с горючим не смог вовремя покинуть обречённый гарнизон и оказался в числе 75 тысяч страдающих от болезней, истощённых американских и филиппинских солдат и офицеров.
Японские тыловики оказались не готовы к принятию такого огромного количества военнопленных, и это определило судьбу многих из сдавшихся. Хотя во время переговоров об условиях капитуляции Кинг просил японского командующего обращаться с его людьми удовлетворительно и даже подарил японцу свой пистолет вместо потерянного им меча. На это японский генерал галантно ответил: «Мы не варвары». Однако стоило американцам сложить оружие, как они немедленно были ограблены. У пленных отобрали личные вещи, в том числе фляги с водой и продуктовые пайки. Затем их погнали в лагерь для военнопленных по разбитым дорогам с щебёночным покрытием. Этот почти стокилометровый отрезок пути остался в истории под мрачным названием «Батаанский марш смерти».
По дороге японские конвоиры без всяких причин убивали безоружных людей. Любое выражение недовольства каралось немедленно смертью. Для раненных, военнослужащих медицинских подразделений, имевших статус некомбатантов, подпадающих под защиту Женевской конвенции и женщин из состава женского вспомогательного корпуса армии США никаких послаблений не делалось.
Видимо конвоиры получили от своих командиров указания всячески сокращать толпу дармоедов, которые в лагере будут только объедать находящихся на передовой доблестных воинов императорской армии. Того, кто не мог идти, пристреливали или добивали прикладами. Несчастным рубили головы, перерезали горло. Но это были ещё наиболее милосердные действия по сравнению с закаливаниями штыками, изнасилованиями, вспарыванием животов. Во время многочасового марша пленных не кормили и не давали пить. И это под палящим тропическим солнцем в клубах поднимающейся от тысяч ног густой пыли! Только во время остановки на ночь часть пленных получало жалкую горсть еды и несколько глотков вонючей тухлой воды из большой дубовой бочки. Вода была отвратительного качества. Грязно-бурого цвета. Ней плавали черви и долгоносики. Но обезумившие от жажды люди били и топтали друг друга, чтобы пробиться к заветной бочке, прежде чем в ней кончится вода.
Тех, кто пытался сохранить облик цивилизованного человека и поддержать тех кто пал духом или ослаб от ран, тоже убивали. По упавшим, но ещё живым людям проезжали японские танки. Мотоциклисты выставляли длинные винтовочные штыки-ножи на уровне шеи и мчались вдоль строя людей бредущих по дороге пленных, нанося им смертельные порезы.
По пятам колонны двигались стаи одичавших собак, которые без разбора набрасывались на ещё живых и мёртвых. В небе над дорогой, обочины который были завалены трупами, постоянно кружили тысячи крылатых падальщиков. За первые три дня страшного марша колонна пленных сократилась примерно на две тысячи человек.
Оказавшись в колонне пленных, Замбах первым делом снял с себя форменную рубашку с нашивками в виде авиационных крылышек. Немногочисленные пленные лётчики вызывали особую ненависть конвоиров, их убивали первых и с особой жестокостью.
Но оставшись под безжалостным солнцем с обнажённым торсом, через несколько часов пути Ян сильно обгорел. Поэтому, когда во время короткой остановки рядом умер от обезвоживания пехотный капрал, Замбах сразу стащил с него гимнастёрку. На рубашке не было нашивки с фамилией её прежнего владельца, только шеврон на рукаве. Но в нагрудном кармане имелась зажигалка с гравировкой «Dear Uncle Sam» (каким-то образом при обыске конвоиры её не нашли). Прочитав надпись на блестящей вещице, Замбах, не смотря на весь трагизм ситуации, невольно улыбнулся. Теперь он знал, как зовут его спасителя. Это была популярная на Филиппинах кличка американских военнослужащих и вообще всех американцев. Брошенные на Батаане американскими отцами «батаанские битые ублюдки» (в смысле незаконнорожденные дети от местных женщин, которые часто отказывались от младенцев из-за невозможности прокормить их, и чтобы избежать позора) вырастали и говаривали про себя: «Ни тебе мамы, ни папы, ни дяди Сэма (Uncle Sam – в переносном значении: Соединённые Штаты Америки).
На третий ночь Замбах и ещё двое пленных сбежали. Сделать это оказалось несложно. Во время ночных остановок японцы небрежно организовывали охрану, будучи уверенными, что пленные так обессилены и психологически подавлены, что не смогут бежать. К тому же вокруг на сотни километров простирались непроходимые джунгли и малярийные болота. Во мраке блестели сотни пар жадных глаз. Уже попробовавшие человечины псы нетерпеливо выли в ожидании нового дня и нового пиршества…
Напоследок беглецам удалось выкрасть из японской машины флягу с водой и трофейный американский рацион для джунглей, состоящий преимущественно из всякой сладкой ерунды. Когда шли напряжённые бои «Джи-Ай»
[52]
обычно ели только сладости и жевали резинку, а всё остальное выбрасывали. Поэтому штурмовой рацион солдат, воевавших на Тихом океане, был составлен из этих предпочтений – в нём имелось 28 кусочков самых разнообразных твёрдых сладостей, сгущёнка, жевательная резинка, сигареты и немного «нормальных» продуктов в виде банки консервированного мяса, пачки галет, мешочка сухофруктов.
Продукты они разделили по-братски. Жадно наворачивая после нескольких дней голодовки тушёнку, Замбах с недоумением вспоминал, с каким презрением знакомые американцы относились к консервированному мясу, которое у них называлось «спамом». Он даже видел карикатуру в журнале «Янк», на которой два солдата-парламентёра с белым флагом говорят офицеру противника: «Нас послали сказать, что мы сдадимся, но при условии, что в плену нас не будут заставлять есть любимое американское лакомство «Спам». Но это было до настоящего плена. Теперь многие сдавшиеся японцам американцы, получая на день лишь горсть риса, могли только мечтать о такой роскоши, как тушёнка…
Итак, кое-какая еда у беглецов имелась. А из-за воды у них почти сразу началась вражда. Поэтому Замбах решил, что не будет претендовать на содержимое фляги, чтобы не ссориться своими спутниками – тридцатилетним занудой с большой плешью на темечке – каким-то штабным работником, и совсем юным морпехом. Ян также уговаривал товарищей не есть сладости, которые только разжигают жажду, а питаться тем, что может дать лес. Он показывал как собирать с листьев росу и влагу, содержащуюся в некоторых растениях, чтобы утолить жажду. Но его не слушали.
