– Я видел, – после некоторого молчания с явной неохотой
пробормотал невысокий, очень широкоплечий парень с классическим лицом боксера:
перебитый нос и перечеркнутая шрамом бровь. – Все правильно, все как дед
сказал. Я на балконе курил, вон, наша лоджия соседняя, тоже первый этаж, только
у нас не решетка, а стекло, – показал он куда-то в сторону. – Ну,
курю, вдруг вижу – во двор входит Валька. Идет прямо по лужам, но не шатается,
а весь сосредоточенный, ничего вокруг не видит, потому что смотрит на часы.
Рукав куртки отвернул и прямо впился глазами в свое запястье! Потом
остановился, вот так пошатнулся, глаза закрыл – и как побежит к своему балкону!
На решетку запрыгнул, повернулся, огляделся, закричал: «Остановились!
Остановились!» Ну и… – Он резко мотнул головой: – Правильно дедок сказал:
Валька бросился! Такое ощущение, что он прыгнул этажа так с пятого. Мне вообще
показалось, что он падал медленно-медленно… у меня аж сердце замерло. Я,
конечно, сразу выскочил, первый к нему подбежал, но…
– Что остановилось-то? – удивленно спросила Света.
– Часы, наверное, он же на часы смотрел, – пожала
плечами Алена. – Но при чем тут они? Не мог же он покончить собой из-за
того, что часы остановились?!
– Часы идут. Я же попыталась пульс посчитать – стрелки
двигаются, – сообщила Света. – Непонятно как-то…
– Да чего непонятного, – пробурчал Костя, –
сдвинулся на почве общего алкоголизма. Мало что с виду трезвым казался – они
знаете как умеют, алики, комар носа не подточит, хоть по канату пройдут, а сами
вусмерть!
Женщина, лежавшая на земле, вскочила, словно ее с силой
подбросило вверх, с пугающей внезапностью.
– Что ты знаешь про моего мужа! – закричала она,
некрасиво кривя испачканное грязью лицо, и тут же начала падать, запрокидываясь
назад.
Костя и «боксер» едва успели подхватить ее. В толпе соседей
завздыхали, кто-то начал всхлипывать. Только Масяня и «кулак» беспрестанно
наскакивали друг на друга, сводя какие-то счеты, которые на самом деле давным-давно
ни для кого из них не имели значения.
В машине реанимации затрезвонил вызов.
Виктор Михайлович высунулся из кабины, хмуро поглядел на
Алену и по инерции так же неприветливо позвал:
– Денисов! Спрашивают, мы можем на вызов ехать? Попытка
суицида!
Доктор Денисов, которого все называли просто по фамилии
(наверное, потому, что тяжеловесное, могучее имя Илья и столь же основательное
отчество Иванович казались странными в сочетании с его тонким, быстроглазым
лицом и сухощавой, стремительной фигурой), отмахнулся:
– Они что, только проснулись? Мы здесь уже минут пятнадцать,
скажи им.
– Да нет, – отозвался Суриков. – Другой адрес, на
Капитальной, отсюда еще пилить дай боже.
– Это что-то! – пробормотал Денисов, оглядываясь не без
растерянности. – Что происходит, а? Главное дело, прошлый вызов у нас тоже
был – попытка суицида! И тоже – успешная. По рассказам очевидцев, мужик –
вполне нормальный, с виду работяга – спокойно стоял на трамвайной остановке,
дождался, пока вагон приблизился, помахал вожатому рукой, крикнул что-то – и
свалился на рельсы. Мы приехали, он еще не умер, не стонал, ничего. Довезли
живого, он даже адрес смог назвать, куда жене позвонить, просил ей часы свои
отдать, но преставился, как только мы через порог больницы его перенесли.
– Часы? – рассеянно спросила Алена.
– Ну да, у него часы были страшно дорогие, «Консул». Как-то
вроде такому типажу не по карману.
– Украл небось, – с доброй улыбкой предположил Костя.
– Ага, ты, как всегда, прав, – зыркнул на него
Денисов. – Света, может, ты тут побудешь с этой женщиной, женой…
подождешь, пока милиция приедет? Видишь, вызов какой? Надо бы поскорей…
– Неужели не побуду? Только ты, Денисов, возьми барышню с
собой, ладно? – Света исподтишка подмигнула Алене: – Для нее это такая
экзотика, суицид, она про тебя потом в романчике напишет. Возьмешь?
Денисов насмешливо поглядел на Алену. Отчего-то он всегда, с
самой первой встречи, смотрел на нее или безразлично, или насмешливо и все, что
бы она ни сказала, воспринимал исключительно с надменным приподниманием бровей.
У Алены было такое ощущение, будто он с великим трудом удерживается, чтобы не
брякнуть что-то вроде: «Детективщица из Нижнего Новгорода – это такой же
нонсенс, как сергач
[9]
из Парижа!» Но ей-то Денисов нравился, поэтому она благоразумно делала вид,
будто ничего не замечает. И была от души счастлива, когда он великодушно
кивнул:
– Поехали, так и быть. Всю жизнь мечтал быть изображенным в
дамском детективе! Только заодно уж и Михалыча изобразить придется,
договорились?
Чудилось, водитель с великим трудом подавил желание
перекреститься: свят, свят, свят, чур меня, чур!
Денисов хохотнул было, потом огляделся, спохватился, сел в
кабину. Алена забралась в салон, помахав на прощанье Свете.
– Созвонимся! – крикнула та, ответно махнув, и
«Фольксваген» тронулся с места.
Из дневника Елизаветы Ковалевской. Нижний Новгород, 1904 год, август
Проснулась ни свет ни заря после кровавых кошмаров и силой
затащила себя за дневник. Обойдусь сегодня без предисловий, чтобы не
отвлекаться. Итак – «Дело пятого вагона».
В ночь на 22 августа на станции Растяпино, что близ
Подвязья, в товарно-пассажирском поезде, в пятом вагоне третьего класса,
проводник обнаружил два рогожных куля с частями тела неизвестного мужчины. В
одном куле находилось туловище без головы, в другом – ноги и руки. Части трупа
были завернуты в оберточную бумагу и газеты – номера «Нижегородского листка»
двухгодичной давности. Туловище было завернуто в грубую льняную простыню с
красными каемками. В том же куле нашлись черные штаны и старая желтая клеенка с
круглыми оттисками, образовавшимися от некогда стоявшей на ней посуды. Все,
конечно, залито кровью.
Наши врачи, осмотрев останки, пришли к следующему
заключению: роста неизвестный был невысокого, возраст имел от двадцати до
тридцати лет, голова и конечности отделены от тела острым режущим предметом,
умелой и сильной рукой.
Однако в том же заключении не было сказано ни единого слова
о возможной причине смерти. Нет следов насильственного или нечаянного
отравления; судя по состоянию легких, асфиксия здесь тоже ни при чем. Он был
трезв, то есть алкогольное отравление не имело места. Конечно, возможно,
отыскав голову трупа, мы обнаружим в ней пулевое ранение, однако сейчас причина
смерти остается столь же загадочной, как у Натальи Самойловой.
