Но вот член вырвался из вагины, и сперма излилась в рот Эммануэль, уже раскрытый и ждавший семя, благоухающее соками Арианы.
Эммануэль глотала сперму, когда чья-то рука отстранила ее собственную руку и надавила на ее лобок. Сначала девушка решила, что это освободилась Ариана. Но нет – это явно была мужская рука. «Наверное, какой-нибудь незнакомый гость», – подумала Эммануэль. Она приподняла голову, чтобы убедиться: не угадала. Над ней нависал кто-то знакомый. Она уже встречала его в форме морского офицера на приеме у посла. Его, как и многих других, очень возбудил ее наряд и приоткрытый бюст. Эммануэль вспомнила, как шептались тогда приглашенные, пытаясь побороть желание и вести себя прилично. Это было забавно. «Теперь, – подумала Эммануэль, – я лежу здесь совсем голая, а этот офицер выглядит гораздо менее смущенным, чем тогда!»
Ариана, видимо, сильно устала. Она лежала на боку и наблюдала за подругой. Эммануэль грациозно приподнялась.
– Моряки никогда не бывают загорелыми, – громко сказала она. – Интересно почему?
– Рядом с вами мне, наверное, должно быть стыдно за мою бледную кожу, – признал моряк. – Но красота для мужчины не главное.
– А что главное?
– Умение устанавливать законы.
Эммануэль искала в лице офицера следы той почтительности и скромности, что он проявлял четырьмя днями ранее. Теперь на его улыбчивом лице отображалось лишь сознание собственной силы. Эммануэль это понравилось.
– Какую роль прикажете исполнять? – поинтересовалась она.
– Ничего особенного делать не надо. Просто подчиняйтесь.
Мужчина говорил о подчинении как об очевидности. Его реплика не требовала ответа.
Эммануэль, однако, произнесла:
– Лучше не придумаешь!
Внезапно ей захотелось большего – полного, публичного подчинения не только плоти, но и личности. Эммануэль желала, чтобы ее подвиги были замечены и послужили поводом для того, чтобы учителя ее похвалили.
Она спросила:
– Вы расскажете о том, что подчинили меня?
– Конечно, нет! – возмутился удивленный офицер.
– Почему? Разве мужчины не любят говорить о женщинах, которыми овладели?
– Не о таких женщинах, как вы.
– А что я? Не такое уж великое завоевание?
Он лишь усмехнулся, не совсем понимая, о чем говорит Эммануэль, и, предполагая, что девушка подвергает его какому-то специальному древнему испытанию герметизмом
[17]
. Теперь они сидели друг напротив друга на широком диване, не соприкасаясь: каждый сам по себе.
– Ну так что? – настаивала Эммануэль. – Если вы не стыдитесь меня, то не скрывайте связь со мной! Я буду польщена, если вы расскажете товарищам о том, что овладели мною.
– Вы серьезно?
Офицер посмотрел на Эммануэль и убедился, что девушка не шутит. Молодой человек изумился.
– Вы… Это так забавно! – прошептал он. – Я думал, что все наоборот… Это своего рода эксгибиционизм?
Эммануэль хмыкнула нечто нечленораздельное, но, кажется, ответ был утвердительным. Она точно не знала, что сказать и что означает звук, вылетевший из ее рта, но ей не хотелось вдаваться в подробности своей философии, а скрытый эротизм термина ее даже привлекал.
– Хорошо, – согласился моряк. – Если вам такое по душе, я всем расскажу.
Офицер понял, что подобная перспектива его возбуждает. Рассказывая знакомым о любви с Эммануэль и уточняя, что именно сама девушка хотела прославиться своими сексуальными подвигами, он всякий раз будет заново переживать удовольствие, испытанное этой ночью. Желание офицера возросло, пока он размышлял, ему захотелось немедленно овладеть Эммануэль, однако он следовал намеченному плану. До сих пор не вполне веря во все происходящее, моряк, однако, осведомился:
– Вы действительно хотите, чтобы я называл ваше настоящее имя?
– Да, пожалуйста.
Вне всяких сомнений, девушку привлекала идея прослыть похотливой любовницей, что, вероятно, свидетельствовало о некоей рафинированной извращенности ее ума.
– Вы странное создание, – произнес он довольно резко. – С тех пор, как вы приехали в Бангкок, вы были даже чересчур верны своему супругу, по мнению многих… А сегодня вы вдруг бросаетесь из одной крайности в другую. С чего такая прыть?
– Вы ошибаетесь, – спокойно ответила Эммануэль. – Я всегда вела себя так, как сейчас.
Она искренне не верила в то, что внезапно изменилась – за одну ночь. Марио, конечно, приложил руку к ее развитию, но именно к развитию, к взрослению. Марио научил Эммануэль осознавать право человека быть собой. Впрочем, Эммануэль предпочитала не думать о любви как о долге, на этот счет ее наставник ошибался…
Моряк смотрел на девушку, не произнося ни слова. Однако стоило девушке раскрыть рот, как молодой человек тут же вскочил:
– Не будем терять время на болтовню! Идите ко мне!
И он крепко схватил ее за руку, чуть выше локтя.
– Куда вы ее ведете? – забеспокоилась Ариана. – Не уводите ее от нас! Она наша.
– Сейчас она моя, – заявил офицер.
– Ты вернешься? – прокричала Ариана вслед уходящим любовникам.
Эммануэль обернулась и кивнула.
О Боже, что стало бы с нашим духом, если бы он не питался насущным хлебом земных вещей, если бы его не пьянила красота?
…Путь, который мы проходим, материален.
Р. П. Пьер Тейяр де Шарден
В час ночи во дворце Малигат подали консоме с красным и зеленым перцами, мелиссой, базиликом, мятой; суп с кальмарами, сердцевинами лотоса и кубебой; акульи плавники с молокой краба; морских ланей, нарезанных тоненькими пластинками – в приготовленном виде они выглядели весьма пристойно и аппетитно; клешни омаров с кардамоном; мягкую барракуду с кокосовым молоком, тушенную в закрытой сковороде и приправленную двадцатью семью специями, доставленными контрабандой из Китая, Индонезии и Вьетнама; жаркое из маленьких птичек, вместе с их длинными нежными клювами, хрустящими лапками, сочным черепом, гребешками молодых цесарок, петушиным достоинством, сдобренным шалфеем и плодами арековых пальм – острые обжигающие яства; в качестве гарнира принесли прозрачные филаментарные
[19]
волокна, студенистые и отливающие всеми цветами радуги, их можно было принять за вермишель, которая на самом деле представляла собой щупальца медузы-хризаоры, известной тем, что рождается она самцом, в середине жизни становится гермафродитом, а в конце – самкой: это безвкусное блюдо, богатое протеинами и фосфором, предлагалось отведать в сыром виде.
