9
Птицы без масок
Меж ног, где жертва вся трясется от озноба,
Подняв из-под волос ком черный и живой,
Причудливого рта притягивает небо
Розово-бледное, словно моллюск морской
[37]
.
Стефан Малларме. «Сатирический Парнас»
Вздувается моя тугая грудь, как жжет
Меня в плену моих лазоревых тенет…
Пускай тверда… но как сладка устам несчетным!
[38]
Поль Валери. «Юная Парка»
Приятная наружность – это органичные движения тела.
Платон. «Определения». 412
М ари-Анн вернулась на пляж, а Кристофер – в Малайзию. Он так и не признался в своем желании жене друга и так и не осмелился к ней прикоснуться.
После того как Анна Мария нарисовала глаза Эммануэль, она принялась за скульптуру. Эммануэль позировала обнаженной, как должна была позировать Мари-Анн, но художница об этом, вероятно, забыла. Эммануэль не пыталась соблазнить Анну Марию. Пока девушка работала, Эммануэль не говорила с ней ни о любви, ни об удовольствии, ни о нравственности нового времени.
Прекрасная итальянка была влюблена в Эммануэль, и Эммануэль это знала. Но она не хотела, чтобы Анна Мария могла упрекнуть ее в соблазнении. Поэтому Эммануэль занималась любовью с Арианой или с сиамками, чья матовая шелковая кожа так ее восхищала.
Ей не хватало Марио. Она не видела Марио после ночи в Малигате. Он преподал свой урок и пропал. Уехал в далекое путешествие. Эммануэль получила от него такое письмо:
«Почему я не могу осматривать Грецию, не думая о вас и не желая вам всего наилучшего? На этот раз на Пелопоннесе нет снега. Его кожа, покрытая вздувшимися венами, словно упаковка сердца. Еще недавно море вокруг Кефалонии и Занте было совершенным, но тучи раскапризничались, и я лишен прекрасного коринфского йони
[39]
. Это похоже на кокетство. Все сложилось так, чтобы я не мог поделиться с вами…
Я лечу. А небо всем своим весом опирается на горизонт. Три столетия подряд на наковальнях этих гор для меня изготавливали железные крылья. Ветер, который меня несет, дыхание богов. Моя жизнь, мой полет и моя свобода – подарок их гуманизма в ответ на мое неверие. О боги, обладающие прекрасным чувством юмора, боги, полные скепсиса, боги этой земли, как замечательно вы понимаете нас, людей, которые никогда не жертвовали ради веры! Вы с самого начала знали, кому принадлежит это земное королевство, вы, завидовавшие нашим войнам, нашим любовным завоеваниям и нашей способности любить.
Эммануэль, когда я смотрю в это ясное небо, наша судьба представляется мне вполне определенной: счастье существует, и мы, люди Прометея, отцы Елены, способны обрести это счастье перед лицом вселенной. Скаредность, трусость, страх – не все, что у нас есть. Послушайте меня: встаньте и покажите себя! Вы должны дать миру понять, что он сам хозяин своего счастья. Мир еще не знает об этом. Мир – ребенок, а уже устал. Надежду он превратил в тревогу. Воздух почернел от денег, болезней и праха. Среди всех, у кого не было времени любить, всех, кто не задумывался о любви, я имел честь познать любовь, но уныние порой овладевало и мною. Быть может, я был всего лишь мечтателем, а жизнь представляла собой лишь ком в горле, странный расчет, постоянную неуверенность. Но сейчас, здесь, над дорической землей, которая уже, наверное, далеко от меня, в лазурном небе мне видится чистая истина: человек есть бог».
* * *
Следующие недели были заняты подготовкой увеселений для дня рождения Арианы. В Сиаме, где возраст определяется особыми циклами, не так, как во всем мире, завершение каждого из циклов – повод для особого торжества. Подруги Арианы и сама Ариана очень хотели, чтобы праздник полностью соответствовал традициям. Для начала запланировали бал-маскарад.
Приглашенные сами делали себе маски. В этом удивительном искусстве их направляла Мерве, которой секреты мастерства передала Леонор Фини
[40]
.
Сам процесс изготовления стал настоящим праздником. Девушки проводили у Арианы долгие часы, рассыпая по полу перья лебедей, канареек, горлиц, попугайчиков, соколов, малиновок, славок, соловьев, синих соек, чаек, козодоев, танталов, лирохвостов, райских певчих и ярко-красных осоедов.
Дело двигалось постепенно, переменки занимали больше времени, чем уроки. План несколько раз менялся и уточнялся, обсуждения приносили огромное удовольствие. В результате было решено, что маски должны полностью закрывать лицо, волосы и шею и прилегать очень плотно. Даже глаза собирались спрятать под искусственными ресницами и шелковыми веками. Никто не должен во время бала снимать маску. Таким образом, никто никого не узнает и сможет действовать в соответствии со своими желаниями, на которые открыто бы никогда не осмелился.
Что касается костюма – то достаточно облегающего трико. Оно будет сделано из тончайшей, абсолютно прозрачной шерсти. Мерве (кто же еще!) знала, где достать такой материал. Она планировала сделать десять черных и десять кроваво-красных костюмов. Женщин-птиц должно было быть не больше двадцати. Предполагалось, что костюмы подойдут всем, вне зависимости от роста и телосложения, за счет волшебной эластичной ткани. Тем не менее не всякая грудь выглядела в этих костюмах упругой и высокой, поэтому несколько кандидатур пришлось отклонить. Многие согласились на роль зрительниц, чтобы хоть как-то участвовать в празднике.
Рукава планировались длинные, до самых запястий: стоило ли дополнить наряд перчатками? Главный консультант по организации торжества счел, что прикосновение тонкого шелка может быть более приятным, чем прикосновение голой руки, и было решено изготовить перчатки – красные для черных костюмов и черные для красных. Перчатки, так же как и маски, не разрешалось снимать в течение всего бала.
Ариана и Эммануэль сначала думали, что костюм сделан по тому же принципу, что и у танцовщиц – из цельного куска ткани, покрывающего все тело. Однако оказалось, что наряд состоит из топа и колготок в крупную сетку. Поскольку трусики не составляли часть наряда, а чудо-колготки не прикрывали любовный треугольник, не оставалось никаких сомнений в том, что полет женщин-птиц продлится недолго и очень быстро настанет час оргии. С другой стороны, колготки при этом придется порвать либо снять – первое испортит наряд, второе – против правил маскарада. Если уж гостей попросят не снимать перчатки и маски, то не для того, чтобы они сняли все остальное. Идея колготок Мерве была отвергнута.
– Нет, – сказала Эммануэль. – Единственный выход – это попросить гостей являться с оголенной нижней частью тела. Остались ли у Марии перья? Ими можно при надобности закрыть пах.
