Рука снует во влагалище, словно в ракушке, наполненной драгоценным соком, до тех пор, пока волна мучительного удовольствия не уносит Эммануэль в пропасть между небом и землей. Девушка, подобно огромной обнаженной птице, падает своему наблюдателю на грудь.
Руки Марио соединяются с ее руками, и она уже не знает, кому обязана безмерным счастьем – себе или ему.
Однако он отстраняет ее и кладет на живот, лицом на упругую шелковую поверхность диванчика. Волнистые темные волосы полностью закрывают плечи и струятся до самого таза. Попка открыта, и заметно, как мышцы время от времени сокращаются.
– Я выступаю в качестве королевского посланника, – говорит Марио. – Я должен исполнить свою миссию.
Затем он объявляет соответствующим случаю тоном:
– Его Величество светлейший принц Орме Сена Ормеасена просит, чтобы вы оказали ему честь и поприсутствовали на вечеринке, которую он устраивает послезавтра в своем дворце Малигат. Если хотите, я вас отвезу.
– То есть получается, что этот принц меня знает? – пытается поинтересоваться совершенно сбитая с толку Эммануэль.
– Его вам еще не представили, поэтому он не решился пригласить вас лично. Тем не менее я взял на себя обязательство получить от вас согласие.
– А Жан?
– Ваш муж? Его не ждут.
– Тогда… – она хочет возмутиться.
Но Марио прерывает ее:
– Дорогая моя, больше я не стану утаивать от вас, что за мероприятие вам предстоит посетить. Вас там накормят и напоят. Вы будете танцевать. А кроме того, вы сможете подарить свое тело каждому, кто сочтет себя достойным вашей любви. То, что вы сотворите на вечеринке, поможет вам укрепиться в своей власти. Лишь бы партнеры не подкачали.
– Проще говоря: вы меня на оргию отправляете?
– Мне не нравится слово «оргия», оно теперь ассоциируется с грубостью и беспорядками. Я предпочитаю называть это праздником сладострастия. Никто не станет практиковать с вами садизм, если только вы сами этого не захотите. Хозяин вечеринки боится разочаровать определенные философские школы, а потому предпочитает, чтобы с женщинами во время акта любви обращались так, как они того пожелают.
Эммануэль секунду поразмышляла.
– После этой ночи я приближусь к вашему идеалу, ведь так?
Прежде чем он успевает ответить, она добавляет:
– Я готова к экспериментам.
Эммануэль, однако, чувствует себя неуверенно.
– А что я скажу Жану?
– Я думал, вы предпочтете ничего ему не говорить.
– Но ведь не отпустит же он меня на всю ночь, не спросив, куда и зачем я направляюсь.
– В итоге он просто догадается.
– И?
– И тогда вы поймете, правильную ли ставку вы сделали.
– Я? Ставку? Какую?
– Ставку на его любовь.
– Я никогда не сомневалась в его любви.
– Я говорю о той любви, которой я вас учил…
Эммануэль вспоминала о тезисах Марио, которые он излагал ей в ее доме, омываемом темными водами. Она до сих пор не знала, стоит ли ему верить.
– Проведите эксперимент! – предлагает Марио.
– А если окажется, что Жан не любит меня в том смысле, который вы вкладываете в это слово?
– Тогда вы все потеряете: и шансы, которые вам предоставляет ваш интеллект, и шансы, которые предоставляет любовь.
– Я люблю Жана, – подумала Эммануэль вслух. – Я не хочу его потерять. И не хочу, чтобы он меня потерял.
– Вы думаете – надежнее будет отступить?
– Отступать – это и ненадежно, и невозможно, – сказала она. – Мне нужен не только мой брак, я хочу большего.
– Вы не можете принадлежать исключительно вашему мужу, быть прекрасным участком земли за высокой оградой. У вас нет иного выбора, кроме как быть для своего мужа самостоятельной личностью.
– А кем же я тогда являюсь для других мужчин, которые занимаются со мной любовью?
– Подумайте сначала о том, кем они являются для вас. Думаете, они от вас отличаются?
– Мне бы хотелось думать, что нет.
– Когда вы им отдаетесь, вы думаете лишь о своем удовольствии?
– Нет, мне очень нравится доставлять им наслаждение.
– Тот факт, что мужчины вас хотят, не угрожает вашей свободе? Их желание вас не оскорбляет?
– Напротив, оно делает меня счастливой.
– Вы перестаете быть счастливой, если мужчины просят вас удовлетворить их желание?
– Ответ вам известен.
– Отвечать вы должны им. У них никогда нет уверенности в своей правоте. И они не узнают, кем вы для них являетесь, пока не перестанут вас бояться. Лишь перестав бояться, они смогут удовлетворить ваши желания, то есть уподобиться вам. Ведь они только и мечтают доставить вам наслаждение.
– То есть я никому не должна отказывать?
– Никому. Существование мужчины имеет смысл только тогда, когда он – в вас.
Она улыбается. Он говорит:
– И поскольку ваше чувство зависит от чувств других…
Секунду Эммануэль размышляет. Затем задает последний вопрос:
– А если… я забеременею? Я ведь даже не узнаю, чей это ребенок!
Марио не отрицает:
– Это точно. И вы должны осознавать это.
Эммануэль не сказала об этом Марио, но перспектива забеременеть не показалась ей такой уж кошмарной. До того как Жан оставил Эммануэль одну в Париже, они не собирались рожать детей. Но она не предохранялась со времен Бангкока. Ни в самолете, ни с сам-ло. Странно, но Эммануэль не испытывала страха, когда представляла себе, будто сообщает Жану, что родит ребенка от другого мужчины. По какой-то необъяснимой причине ей казалось, что Жан воспримет ситуацию с пониманием и поступит справедливо.
* * *
– Как вы проводите время? – спросила Эммануэль в тот вечер у Кристофера. – Жан, почему ты не представишь друга симпатичным сиамкам? Или не сводишь в какое-нибудь любопытное местечко?
– Хорошая идея, – сказал Жан. – Можем сходить на китайский стриптиз!
– Какой ужас! – воскликнул Кристофер.
Нравственность молодого человека удивила Эммануэль.
– И как только Кристоферу удается быть столь добродетельным?
– Он не добродетельный. Он просто лицемер.
Англичанин что-то пробурчал себе под нос. Жан настаивал:
– Ты бы видела, в какой ажиотаж его приводят маленькие девушки!
– Маленькие девушки, – обрадовалась Эммануэль. – Насколько маленькие?
– Настолько.
Жан опустил руку так, что она оказалась в метре от пола. Эммануэль скорчила гримасу:
