Мы побежали. Когда мы оказались на углу, зазвонил мой мобильник. Это была Габриэлла. Я остановила Абате.
– Я не успела, инспектор, – сообщила девушка. – Здание напротив – это старый жилой дом. В тупик выходят окна лестничной площадки. На третьем этаже окно было открыто. Дверь в подъезд не запирают до двенадцати ночи, войти может кто угодно. Позднее я позвоню еще.
Я пересказала ее отчет ispettore, но он не дал мне закончить. И снова дернул за руку. Я побежала следом. У главного входа мы сразу же увидели двух охранников Марианны Мадзулло. Абате обратился к ним крайне сурово, словно каждое его слово было ножом гильотины:
– Мадзулло в гостинице, как и прежде?
– Разумеется, ispettore, она не выходила из своей комнаты, – ответил один из них, но в тот же миг лицо его напряглось.
– Номер комнаты, – по-командирски потребовал Маурицио.
– Триста двенадцать.
Полицейские хотели было последовать за нами, но ispettore сделал им останавливающий жест:
– Ждите нас здесь и глядите в оба.
Мы вошли в лифт. Даже в тесной кабинке мы не смотрели друг на друга. На третьем этаже Абате рванул к нужной нам комнате. Он несколько раз постучал, потом хватил по двери кулаком.
– Разумеется, ее и след простыл, – сказал он негромко, словно подтверждая очевидный факт.
Мы спустились вниз. Абате показал дежурному свой полицейский жетон. Тот не видел Марианну Мадзулло, никто про нее не спрашивал, и парень даже не понял, о ком идет речь. Абате попросил ключ от триста двенадцатой комнаты. Приказал собрать всех, кто дежурил в этот вечер. Мы снова поднялись на третий этаж, и ispettore отпер дверь ключом, но проделал это с такой злостью, которой хватило бы и на то, чтобы вышибить дверь ударом ноги. Я вошла следом за ним. Постель была разобрана, по всей комнате валялась женская одежда. Абате на пару минут заглянул в ванную и вынес оттуда красивый букет цветов.
– Упорхнула, – только и сказал он.
Мы опять вернулись на первый этаж, неся букет, на котором отсутствовала карточка цветочного магазина. Туда уже позвали тех, кто работал в этот вечер, – двух парней, которые еще не успели покинуть гостиницу после своего дежурства. Абате спросил их:
– Кто-то ведь принес эти цветы в комнату триста двенадцать, так?
– Да, – ответил один из них. – Уже после восьми вечера. Я находился здесь. Но это был не работник цветочного магазина, а посыльный в форме.
– Из какой-то известной фирмы?
– Вряд ли, вернее, не знаю; на нем было что-то вроде красного комбинезона. Он спросил про синьору Римини. Я позвонил в номер и сообщил, что пришел посыльный с букетом. Синьора сказала: “Пропустите его”. Что я и сделал – пропустил.
– А вы видели, как он вышел?
– Издалека я заметил, как он проходил через главную дверь. На голове у него уже был мотоциклетный шлем.
– Проверьте, были ли телефонные звонки в этот номер или, наоборот, оттуда.
Их начальница поискала на экране. Через несколько секунд она сообщила:
– Телефоном триста двенадцатой комнаты никто не пользовался.
Мой коллега отвернулся от служащих гостиницы, даже не поблагодарив их. Это сделала я. Мы вернулись в номер. Абате обвел взглядом царивший там беспорядок. И только тут заметил, что все еще держит в руках букет. В припадке гнева он швырнул цветы на пол. Они разлетелись во все стороны. Потом ispettore подошел к кровати и вяло сел на нее. Потом закрыл лицо руками.
– Маурицио, тебе надо успокоиться.
– Я спокоен, во всяком случае, спокоен в достаточной мере, чтобы понять, какую глупость совершил.
– Излишнее доверие – не глупость.
– Прямо перед самым нашим носом, Петра! Мафия блестяще нас использовала.
– Да кто же мог подумать, что Марианна?..
– Я должен был подумать! Я итальянец, работаю в Италии и должен был догадаться…
– Могу тебе сказать только одно: меня удивила та легкость, с какой ты поверил в готовность Марианны помочь нам.
– Ты не все знаешь: я вел с ней не слишком честную игру. Пригрозил, что у нас подготовлены фальшивые доказательства ее вины и мы снова отправим ее в тюрьму. Поэтому я так полагался на то, что она до конца сыграет свою роль!
– Хватит, Маурицио, не думай больше об этом.
– А как, интересно, мне не думать об этом, Петра? С первых шагов в полиции меня учили никогда никому не доверять. А сейчас я повел себя как последний идиот. Они обставили нас как детей.
– Но как могла Марианна предупредить своих дружков из мафии? За ней наблюдали, ее телефон прослушивался.
– Очень просто. Наверняка у нее был еще один телефон, о котором мы не знали.
– Но ведь невозможно было заподозрить, что Марианна связана с мафией. Жила в своей квартире, работала за жалкие гроши…
– Это не имеет никакого отношения к делу, Торризи легко объяснил бы тебе такого рода нестыковки; и прошу тебя: не пытайся сгладить ситуацию, для нас это – самый настоящий провал. И в довершение всего, словно в насмешку, они вывели ее из гостиницы тем же способом, каким мы ее туда доставили, – в костюме посыльного. И я чувствую себя полным кретином, да, кретином.
– Отлично, ispettore, можешь и дальше называть себя кретином, никудышным полицейским – кем хочешь. Если, конечно, тебе от этого легче… Но я убеждена, что больше, чем сделали, мы сделать не могли. Порой возникают непреодолимые препятствия, и бороться с ними невозможно.
И тут он в бешенстве вскочил и расшвырял ногой цветы, валявшиеся на полу. Потом заорал, словно теряя рассудок:
– Это тебе такие препятствия, видать, кажутся непреодолимыми, но я обычно веду себя умнее!
Я почувствовала, как кровь ударила мне в голову. Я сглотнула и, постаравшись, чтобы голос ни на полтона не повысился, ответила:
– Если ты видишь жизнь в таком свете и так обращаешься с людьми, которые хотят тебе помочь, меня не удивляет, что жена бросила тебя. Я возвращаюсь к себе в гостиницу. Спокойной ночи.
Не знаю, как он отреагировал на мои слова, потому что вышла из номера, даже не глянув на него. Я очень быстро спустилась по лестнице. Выходя на улицу, миновала нескольких полицейских. Потом прошла какое-то расстояние пешком, пока не увидела свободное такси.
Глава 13
Перешагнув порог своей комнаты, я сразу же атаковала мини-бар и налила себе виски. После нескольких спасительных глотков я почувствовала себя лучше. И позвонила Гарсону.
– Петра! А я боялся вам звонить. Где вы?
– Ложусь спать. А сами вы где?
– Пока еще на том же самом месте. Я проследил за тем, как увезли тело, потом явился Торризи. Мы с Габриэллой опросили жильцов того дома, но они все очень пожилые и не…
