Мы сказали, что должны задать ей несколько вопросов, на что она ответила непреклонным “Я собиралась уходить”. Мне не хотелось с ней спорить, я просто смотрела ей в глаза, пока она не отступила в сторону, жестом предлагая нам войти. Нурия была одета с обычной для нее эклектической элегантностью, и, казалось, лицо ее независимо от настроения выражало крайнее неудовольствие. Она повела нас за собой по коридору, решительно стуча каблуками, и, когда мы уже садились, предупредила:
– У меня очень мало времени.
– В таком случае я буду задавать очень конкретные вопросы. В последние дни вы часто посещали квартиру вашей подруги Маргариты Роки. Не могли бы вы объяснить нам цель этих визитов.
– Маргарита Рока – моя близкая подруга.
– Понятно, но зачем вы так часто к ней ходили?
– Разговор глупый. Зачем ходят к близким подругам?
– А вот сеньора Рока утверждает, что вы приходили к ней, чтобы работать на своем компьютере, – вставил Гарсон.
В глазах Нурии мелькнули удивление и тревога, но она тотчас скрыла их, чуть приопустив веки.
– В этом есть что-то незаконное?
– Сеньора Сигуан, хватит ломать комедию. Ваш компьютер сейчас у нас, и мы прочитали вашу электронную переписку. Помните фразу: “Не посылайте больше писем ни на мой обычный адрес, ни на адрес “Нереи”?
– Надеюсь, у вас имелось разрешение на изъятие моего компьютера, иначе…
– Пожалуйста, объясните, что означает эта фраза.
– Я ничего не стану вам объяснять. Я хочу позвонить моему адвокату.
– Позвоните. И скажите, что он найдет вас в комиссариате.
– Я арестована?
– Пока да.
Трудно было поверить, что мы везем дочь Сигуана в полицейской машине. Я наблюдала за ней в зеркало: она была предельно напряжена и смотрела на всех с видом униженного превосходства, как низложенная королева, которую везут на эшафот. Если бы я не боялась получить нагоняй от комиссара, обязательно надела бы на нее наручники. Это бы слегка покачнуло оборонительные сооружения, которые эта неприкасаемая дама возвела вокруг своей персоны.
Мы привели ее в комнату для допросов, и Гарсон отправился за Рафаэлем Сьеррой.
– А потом что мне с ним делать?
– Посадите в какой-нибудь кабинет, пусть ждет. И постарайтесь, чтобы они не столкнулись с Нурией Сигуан – например, в коридоре.
Я умылась, причесалась и постаралась сделать так, чтобы сразу стало ясно, кто здесь кто. Нурия Сигуан обладала сильным и выдержанным характером, и я в общении с ней должна вести себя именно как инспектор полиции, потому что как человек, как некая Петра Деликадо, я запросто могла бы оскорбить ее. Не знаю почему, но в голову мне сейчас, словно я все еще оставалась юной студенткой, лезли правила, заученные в Академии: для нападения надо искать самую слабую сторону, не терять самообладания, менять стратегию по мере необходимости…
В комнату для допросов я вошла свежая как цветок. Я ожидала, что для Нурии Сигуан, лишенной привычных привилегий, мир перевернется до такой степени, что она будет готова сдаться на мою милость. Я не чувствовала к ней жалости, мне не нравятся люди, привыкшие всегда побеждать.
– Ну что, вам здесь нравится, Нурия?
– Мой адвокат еще не успел приехать.
– Хорошо, пока он доберется сюда, мы с вами успеем немного побеседовать.
– Мне не о чем с вами беседовать.
Она была сильной женщиной и решила не сдаваться. Мне хотелось курить, но делать этого было нельзя. Я улыбнулась, хотя была уверена, что губы мои сложились в противную гримасу.
– Хорошо, тогда говорить буду я.
– Начинайте. Вы столько времени безуспешно искали убийцу, что, думаю, у вас теперь есть что рассказать.
От смятения, которое охватило ее во время задержания, не осталось и следа. Сейчас на лице Нурии застыла маска невозмутимости. Я опять улыбнулась и постаралась, чтобы слова мои прозвучали как можно нейтральнее:
– Вы правы, у меня действительно накопилось много что рассказать. За время ведения расследования я смогла сделать следующие выводы: когда у дона Адольфо Сигуана на фабрике стали возникать серьезные экономические проблемы, он установил связь с мафией, той, что активнее всего действовала в Барселоне, – с неаполитанской каморрой. Может, в данном пункте я ошибаюсь и это они сами установили с ним контакт, хотя это и не имеет значения. Как бы там ни было, две стороны пришли к тому, что мы могли бы назвать договором о сотрудничестве: мафиози отмывали деньги, полученные за счет своего нелегального бизнеса в Барселоне, под крышей уважаемого предприятия “Ткани Сигуана”, а указанное предприятие получало материальную поддержку, помогавшую ему оставаться на плаву. Вы следите за ходом моей мысли?
– Да, слежу. Все это очень занятно. Прямо детективный роман с мафией и всем прочим – такого я, признаюсь, не ожидала.
У меня было впечатление, будто она с естественной легкостью разыгрывает роль весьма циничной особы. Я подхватила заданный тон:
– Тогда перейдем ко второй главе. В договоре, заключенном между двумя сторонами, что-то пошло не так. Что именно, мы еще толком не знаем. Возможно, Сигуан потребовал больше денег, либо он просто-напросто устал от столь нервного партнерства. Так или иначе, но сеньор Сигуан выразил желание вновь обрести свободу, хотя, как вы знаете, будучи любительницей детективных романов, от мафии за здорово живешь не отделаться. Не исключено, что сеньор Сигуан, решив во что бы то ни стало настоять на своем, позволил себе пригрозить мафиози, что публично покается и расскажет об их деятельности. Если это было так, то он в тот же миг сам подписал себе смертный приговор. Я могу продолжать?
– Вы можете делать все, что вам заблагорассудится, инспектор, только какое отношение к вашей чудесной сказке имею я?
– У нас есть доказательства: сотрудничество с мафией не было прекращено после смерти вашего отца, только теперь вместо текстильной фабрики Сигуана регулярно помогает каморре отмывать деньги магазин “Нерея”.
Она слегка напряглась, но выдержки не потеряла. На меня она глянула презрительно.
– Это абсурд. Все наши бухгалтерские счета, как и вообще все финансовые документы, в полнейшем порядке.
– Об этом нам еще предстоит потолковать, Нурия. Позвольте мне закончить роман, ведь развязка – самая важная его часть. Логически рассуждая, следует допустить, что, если вы со своим компаньоном продолжили вести дела с мафией, то только потому, что были не против убийства Адольфо Сигуана, а возможно, и участвовали в его организации.
В этот миг внешнее спокойствие покинуло ее, и непроницаемое прежде лицо Нурии стало походить на ужасную маску Горгоны: глаза расширились, рот перекосился, а щеки сделались пунцовыми.
– Что вы сказали? И вам хватает бесстыдства подозревать меня в соучастии в убийстве моего собственного отца?
