– Кроме того, это никак не связано с тем, о чем я рассказываю. Вы ведь меня попросили рассказать про Рокко Катанью, только про него.
– Хорошо, хорошо, продолжайте.
– И вот как-то раз, а уж времени прошло много, и мне даже узнать его было нелегко, он тут как тут, заявился. Встретила я его неласково. Если такой никчемный мужик никак не хочет от тебя отстать, это, можно сказать, проблема. Я велела ему убираться, заявила, что к прошлому возврата нет. Но он не отставал, инспектор, никак не отставал. Он говорил, что вот наконец-то мы и взаправду можем пожениться, потому как у него теперь много денег.
– Как давно это произошло, Марианна?
– Трудно сказать точно, лет пять назад. И он, чтобы уговорить меня, рассказал мне одну историю.
– Какую историю?
– Подробностей, понятно, не сообщал, но, по его словам, кто-то его нанял, чтобы он выполнил некое поручение за границей, и ему заплатили за это кучу денег в долларах. А я твердила свое: оставь, мол, меня в покое, и тогда он вытащил из кармана огромную пачку долларов и показал мне. По его словам, у него были еще и другие деньги, он якобы поменял род занятий и стал в этом своем новом деле большим мастером. А еще сказал, что на днях ему наверняка скинут новое задание.
– И тоже заплатят долларами?
– Нет, этого он не говорил, а сказал только, что ему придется снова поехать в Испанию.
Я вдруг увидела над собой кусочек чистого неба.
– Иными словами, тот заказ, за который ему уже заплатили, был сделан Катанье в Испании?
Она едва заметно прикусила губу. Надо же! Стоило на секунду ослабить внимание, и я тотчас ее подловила!
– А в чем состоял заказ, Марианна? Скажите мне. – Она молчала. – Это был заказ на убийство? Катанья уже мертв, почему бы вам не сказать мне правду?
Она каким-то отчаянным рывком повернула ко мне голову:
– Этого я не знаю, инспектор, не знаю. Всем самым святым для меня клянусь, Господом Богом клянусь. Я ничего не хотела слышать, потому что очень уж меня напугали и тон его, и деньги, которые он показывал, и вообще то, как он со мной разговаривал… Я опять велела ему убираться, сказала, что знать о нем больше ничего не желаю. И еще сказала, что отказываю ему не потому, что он бедный, а потому, что больше его не люблю. Тут он сразу примолк, помрачнел, как сама смерть, и ушел. Снова прошло какое-то время, и… Но остальное вы и сами знаете: недавно он заявился ко мне, стал угрожать… Он окончательно спятил, совсем крыша съехала, совсем перестал соображать, что делает.
– Это все?
– Больше я ничего не знаю.
– Тут я вам верю, Марианна.
– Да уж должны поверить.
– Кто выстрелил в Катанью из окна? Члены каморры, да?
– Нет.
– Но ведь иначе быть просто не может.
Она посмотрела на меня своими большими измученными глазами. Потом понизила голос:
– Инспектор, вы женщина хорошая. И я хочу вам сказать то, что вы хотите узнать, но все до конца, совсем все, рассказать не могу.
Я почувствовала в груди тяжелые удары сердца и почти потеряла способность дышать. И тоже прошептала ей в ответ:
– Говори, Марианна, пожалуйста, говори.
– Катанью убили совсем не те, кого вы арестовали. Это другой клан каморры, инспектор, они друг с другом враждуют. Тому капо, который сейчас у вас сидит, и вправду Катанья стоял поперек горла. Они ему что-то такое, не знаю что, поручили сделать, а тот потом пошел убивать уже по своему хотению и наделал каких-то глупостей. Понятно, он их подставил, а когда вы приехали в Рим и этот чокнутый вздумал гоняться за вами – это был уже предел всему. И тогда через подставного человека ту семью каморры обманули, сделали так, чтобы они убили Катанью. Как они это сделали, понятия не имею и даже не знаю, за кого они его принимали, когда решили прикончить. Но тем людям, которых вы арестовали, убийство Катаньи вы никогда не сумеете пришить.
– А тебе откуда известно?
– Тот подставной человек – мой друг.
– Он арестован?
– Нет.
– Хорошо, Марианна, очень хорошо. Назови его имя.
Она невесело рассмеялась:
– Нет, инспектор, его имени я вам не скажу, как не назову и тот, другой, клан каморры.
– Сколько же этих кланов?
Она снова засмеялась:
– Вы в таких делах мало разбираетесь, инспектор, в отличие от ваших итальянских коллег. Вот вы и спросите у них, не хотят ли они пощупать другие кланы каморры, только не говорите, что я вам на что-то намекнула, скажите, что вам интуиция подсказывает, а я молчала как убитая. Я вам подсказываю, какой дорогой дальше идти, а заодно надеюсь и себя избавить от мучений на других допросах.
– Почему бы тебе не назвать мне имена? А я постараюсь сделать так, чтобы тебя больше не допрашивали.
– Вы что, хотите, чтобы однажды меня нашли в моей камере убитой? Нет уж, я предпочитаю еще в живых походить! И уясните вы себе наконец: эти имена я никогда не назову и ничего об этих людях не скажу, понятно? Никогда!
– Понятно, но если передумаешь…
– Не передумаю! И вы еще не сказали, собираетесь или нет защитить меня от итальянских полицейских.
Я опустила глаза и сказала:
– Да, я это сделаю. Ничего не расскажу им про то, о чем вы только что мне сообщили, а перед возвращением в Барселону поделюсь своей догадкой относительно действий двух враждебных кланов каморры. Вы этого хотели?
– Да. И я хочу вас поблагодарить, вы по-доброму со мной обошлись, действительно по-доброму. Вам хоть сколько-нибудь поможет то, что я рассказала?
– Надеюсь.
Я вышла слегка пошатываясь и с таким чувством, будто совершаю преступление. И вместе с тем я должна была выполнить данное ей слово. Я получила чрезвычайно важную информацию: каморра дала Катанье некое задание, которое он выполнил в Испании, и заплатила за него. Сведения, которые я собиралась скрыть от итальянцев, не относились к моему делу. К тому же они были не такими уж и конкретными. Но тут я поняла, что никакой вины за мной нет, и не изменила своего мнения, даже встретившись в дверях с Абате.
– Ну, сказала она что-нибудь для тебя интересное?
– Да, каморра, по всей видимости, как раз пять лет назад дала Катанье какое-то поручение. Попроси Торризи, чтобы он поднажал на этом пункте, когда будет допрашивать задержанных мафиози.
– Если они и вправду поручили ему прикончить Сигуана, то ни за что в этом не сознаются. Они ведь прекрасно знают, что у нас нет никаких доказательств.
– Пожалуй, я помогу вам их добыть.
– Будем надеяться. А сейчас, если у тебя есть время, пойдем выпьем по рюмке.
Я согласилась. Пока нам наливали белое вино, Абате не сводил с меня глаз. Стало понятно, что вот-вот начнется разговор, которого я бы предпочла избежать. Я не ошиблась.
