Конечно, я и не рассчитывала, что они возьмутся за руки и хором споют «Будь рядом с нами, Господь»
[17]
.
Между мной и Зейном и так возникло ощущение неловкости. А теперь, когда вмешался Рот, стало в десять раз больнее. Если Зейну казалось, что я избегала его в субботу, то насчет воскресенья уже не оставалось никаких сомнений. Я даже не знала, как смотреть на него, не краснея каждой частичкой своего тела.
– Это примерно в трех кварталах отсюда. Он живет в одном из тех старых кирпичных особняков, – сказал Рот, обхватывая спинки наших сидений. – В общем, рукой подать, но только если ты прибавишь скорость, иначе нам и года не хватит, чтобы добраться туда.
– Заткнись, – ответил Зейн.
– Просто говорю, – продолжал он. – Я уверен, что малыш Дин, сбитый с ног ударом в челюсть, ходит быстрее, чем мы едем.
– Заткнись, – повторила я.
Я перехватила его прищуренный взгляд в зеркале заднего вида и широко улыбнулась. Он откинулся на спинку сиденья, и на его лице промелькнуло обиженное выражение. Остаток пути Рот просидел молча. Зейн нашел дом Дина, и мы смогли втиснуться в парковочное место в нескольких шагах от входа.
Бурые и золотистые листья тихо покачивались на ветру, пока мы шли по тротуару. Ступеньки, ведущие на крыльцо, потрескались от времени, как и фасад дома.
Зейн обогнал Рота и схватился за железный дверной молоток, не обращая внимания на недовольный взгляд, которым проводил его принц.
– Прекрати, – шепнула я Роту, когда открылась дверь.
На пороге стояла пожилая женщина. Ее густые рыжие волосы были собраны на затылке, но выбивающиеся короткие кудряшки торчали во все стороны, отчего макушка казалась пушистым одуванчиком. Тонкие морщинки окружали ее карие глаза и бледно-розовые губы. Она выглядела усталой, даже измученной, и пока ее взгляд блуждал между Зейном и Ротом, рука разглаживала серый вязаный свитер.
– Могу я… чем могу помочь? – спросила она, наконец остановив тусклый взгляд на мне.
– Да. Мы… мм, друзья Дина и хотели узнать, можно ли поговорить с ним пару минут, – сказала я.
Она одернула свитер, словно возвращая ему прежнюю форму.
– Дин сейчас не может никого видеть. Я сожалею, но вам придется прийти в другой раз, когда кончится его домашний арест.
– Понимаете, для нас это будет сложно, – спокойно произнес Рот, оттесняя Зейна в сторону. Как только миссис Макдэниел встретилась глазами с Ротом, ее лицо разгладилось. Он снова заговорил, и его голос полился шоколадным сиропом: – Нам необходимо поговорить с Дином. Сейчас.
Зейн напрягся, взглянув на Рота, но ничего не сказал. Пожалуй, немного демонической убедительности нам не помешало бы, если только мы не собирались брать дом штурмом.
И это сработало.
Медленно кивнув, она отступила в сторону, и, когда заговорила, ее голос прозвучал неестественно и равнодушно:
– Он наверху. Вторая комната слева. Хотите что-нибудь выпить? Или, может, печенья?
Рот хотел было ответить, но я его опередила:
– Нет. Ничего не нужно, спасибо.
Лицо его вытянулось.
Миссис Макдэниел кивнула еще раз и, повернувшись, отошла от двери, напевая себе под нос «Райский город»
[18]
.
При звуках знакомой мелодии у меня задрожали коленки. Я ни разу не слышала, чтобы Рот напевал ее с тех пор, как он вернулся, и на какое-то мгновение я застыла, уставившись на него.
– А я бы не отказался от печенья, – пробормотал Рот, поднимаясь вверх по лестнице, перешагивая через две ступеньки.
Зейн закатил глаза.
– Вот беда!
Очнувшись, я последовала за парнями на второй этаж. В узком коридоре царил полумрак. Старые бежевые обои отслаивались, осыпалась и белая лепнина. Когда мы приблизились ко второй двери слева, чувство тревоги поползло у меня по спине, и накатило странное удушье. В воздухе висела тяжесть, и меня будто накрыли теплым шерстяным одеялом в знойный летний день. Я взглянула на Зейна и по тому, как напряглись его плечи, догадалась, что он чувствует то же самое.
Возникло стойкое ощущение присутствия зла, чистого зла. Иначе не скажешь.
Когда Рот открыл дверь, даже не потрудившись постучать, это ощущение усилилось. Страж во мне стремился поскорее вырваться из этого кошмара или уничтожить его, а что же демон? Он изнывал от любопытства.
Оба моих спутника остановились на пороге, загораживая мне вид на комнату. Мне пришлось выглянуть из-за спины Зейна, чтобы хоть что-то рассмотреть. Комната представляла собой одно гигантское противоречие. Половина ее выглядела опрятной. Книги аккуратно расставлены на полках, бумаги подшиты в скоросшиватели, старательно надписанные каким-то свихнувшимся педантом. Небольшая табуретка стояла перед телескопом, направленным в сторону окна. Другая половина комнаты выглядела так, будто по ней пронесся ураган. Одежда разбросана по полу. Коробки с недоеденной китайской стряпней валялись как попало в полукруглом кресле. Гора бутылок из-под «Маунтин дью»
[19]
доросла почти до края кровати.
И на кровати распластался Дин Макдэниел.
Он, раскинувшись, лежал на спине, в широких голубых трусах и простых носках. В наушниках, он ногой отбивал ритм, неслышный нам.
Дин знал, что мы здесь. Его тяжелый взгляд из-под опущенных век скользнул в нашу сторону и вновь устремился к потолку. Он явно давал понять, что ему все по барабану. Я проследила за его взглядом и ахнула.
Там, на потолке… о, господи, маркером были нарисованы круги со звездами в середине. Прямые линии, пересекающие их, создавали формы – точь-в-точь как в «Малом ключе Соломона».
Рот внимательно оглядел потолок и, подойдя к кровати, сорвал наушники с головы Дина.
– Игнорировать нас нехорошо.
Парень, который всегда слыл тихоней, придерживая дверь для других ребят при входе в класс, ухмыльнулся, закидывая руки за голову:
– По мне разве не видно, что плевать я на вас хотел?
– А по мне не видно, что я сейчас оторву тебе башку? – парировал Рот.
– Стоп, – сказала я, бросая на него выразительный взгляд. – Это не поможет.
Дин посмотрел на меня и сел на кровати. Он просунул руку между ног и проделал то, от чего у меня загорелись уши.
