Мой рот растянулся до ушей в счастливой улыбке, и хорошо, что лицо закрывал щиток, потому что я, наверное, выглядела полной идиоткой. Ослабив хватку, я откинулась назад и закрыла глаза.
О, мне снова захотелось сменить обличье. Слезть с этого байка и заставить свою кожу разбухнуть, растянуть кости. Я хотела почувствовать, как расправляются мои крылья, и отправиться в полет. Но устраивать такое шоу в центре Вашингтона, средь бела дня – дело опасное.
Вскоре до меня дошло, что мы направляемся в сторону Палисайд, где жил Рот. Инстинкт выстрелил градом предупреждений, но я была бессильна что-либо изменить. Я дождалась, пока он влетит в гараж и остановится на первом уровне. Как только его нога коснулась земли, я сорвала с себя шлем и постучала ему в спину.
Он, не торопясь, отцепил свой ремень на подбородке и повернулся ко мне, положив шлем на колени.
– Разве тебе не понравилось?
– Да. Знатно повеселились, но зачем ты притащил меня к себе домой? Мне нельзя здесь находиться.
– Кто сказал?
Я метнула на него взгляд.
– Каменный?
– Рот.
Он закатил глаза.
– Я же сказал, что хочу кое-что тебе показать. И это не моя квартира. Поверь, у меня куда больше фантазии.
Я подавила желание вмазать ему шлемом, пока он, грациозный во всем, слезал с мотоцикла. Приглаживая взлохмаченные ветром волосы, я мысленно костерила себя последними словами. И когда Рот пробежался пальцами по взъерошенной шевелюре, я уже знала, что, каким бы ни оказался финал этой прогулки, очень скоро мне придется расплачиваться за свою глупость.
Когда я скинула ногу с мотоцикла, он пробормотал:
– Наконец-то.
Я остановилась и все-таки шлепнула его шлемом.
Рот рассмеялся, забирая у меня шлем, который прицепил к мотоциклу рядом со своим.
– Чтобы уже не возникало соблазнов, – пояснил он, когда я проследила за тем, что он делает. Затем он протянул мне руку. – И я ни на что не намекаю.
Мой взгляд упал на его руку. Все это выглядело бы куда более безобидно, если бы мы на самом деле пытались отыскать Лилин или раздобыть информацию о ней. По крайней мере, нашлось бы оправдание моему появлению здесь, помимо желания стать… плохой девочкой, но что теперь скажешь… поздно.
Я проигнорировала его протянутую руку и сама слезла с мотоцикла – правда, не так изящно, как Рот. Он покачал головой, отступая назад, чтобы не мешать.
– Ну, так что ты собирался мне показать?
Его глуховатый смешок отозвался во мне дрожью.
– Много чего, но ты должна пообещать мне: то, что ты увидишь, останется здесь.
Я перехватила его взгляд, чувствуя, что меня уже распирает от любопытства. Когда он повернулся и зашагал в сторону серых глухих дверей, я поплелась за ним, нервно теребя нижнюю губу. Преувеличенно галантным жестом он распахнул передо мной дверь и слегка поклонился в пояс, когда я прошла мимо него в холл многоквартирного дома. Ненавязчивые, приятные ароматы табака и кофе приветствовали меня.
Все, как тогда – незабываемая атмосфера старого Голливуда. Золотые люстры, отбрасывающие яркий свет на коричневые кожаные диваны, потертые и уютные. Мой взгляд поднялся к куполообразному потолку.
Пожалуй, только батальная роспись с изображением ангелов, вооруженных огненными мечами, казалась неуместной в этом интерьере. Ангелы, с перекошенными от боли лицами, падали вниз сквозь перистые облака. На этот раз я обратила внимание на одну деталь, которой раньше не замечала. У ангелов, чьи глаза оставались открытыми, радужка была голубого цвета – такого же яркого электрического оттенка, как у всех Стражей. Я нахмурилась, вглядываясь в нарисованные лица. Как там Рот называл Стражей? Ошибкой Бога?
– Малышка?
Я повернулась на голос. Рот ждал меня у лифтов – тех, что спускались только вниз, и под словом «вниз» подразумевалось глубоко вниз. Он открыл дверь и, вместо того чтобы идти к лестнице, ведущей наверх, направился к ступенькам, сбегающим вниз.
Я остановилась на лестничной площадке.
– Куда ведет эта лестница?
– Помнишь, Джеральд говорил, что у некоторых ковенов есть свои клубы, где они могут собираться и чувствовать себя в безопасности? Так вот у нас такие же. – Он начал спускаться, перешагивая через две ступеньки. – Когда мы выходим на поверхность, то предпочитаем держаться вместе в таких домах, как этот, и в подвале каждого из них непременно найдется что-то особенное.
Мы спустились на нижний уровень и оказались перед кроваво-красными дверями, которые манили, словно маяк греха. Рот приложил к ним ладони, на его лице промелькнула усмешка, и он толкнул двери, распахивая их настежь.
Я и сама не знала, что ожидала увидеть за этими дверями – наверное, что-то вроде жутковатого дешевого бара, но моим глазам открылось нечто совсем другое.
Помещение оказалось на удивление ярко освещенным. Но никаких пошлых красных светильников или неоновых вывесок с рекламой пива. Плюшевые диваны стояли вдоль стен, разделенные на секции черными бархатными канатами. Люди разного возраста отдыхали, развалившись на диванах. Я и без своей утраченной способности видеть души могла догадаться, что меня окружают демоны.
Гремела забойная музыка. Музыка, под которую отрываешься на полную катушку, забывая обо всем на свете. Помещение было забито до отказа, и в темных углах волнообразно двигались густые тени. Я удивилась, что в самый разгар рабочего дня здесь так многолюдно, хотя чему удивляться – демоны вряд ли живут по человеческому расписанию.
Рот ухмыльнулся, наклоняясь к моему уху.
– Ты бы видела выражение своего лица.
Я покачала головой, чувствуя себя не в своей тарелке и не только.
– Это… другое.
В середине бара находилась сцена в форме буквы S, окруженная круглыми столиками со стульями, но мое внимание привлекло то, что происходило на сцене.
Там танцевали полураздетые женщины. Ослепительно красивые, будто созданные для подиумов Нью-Йорка и Милана. Среди них особенно выделялась та, что в центре. Пышная кружевная юбочка прикрывала ее нижнюю половину, а лифчик переливался в свете ламп так, что рябило в глазах.
– Она что, носит бриллианты вместо лифчика? – спросила я.
Рот пожал плечами, не сводя с меня глаз, улавливая каждый мой жест.
– Возможно. Не удивлюсь, если так и есть. Мы, демоны, любим все блестящее и сверкающее.
Блондинка в бриллиантовом лифчике двигалась под музыку, эротично наклоняясь вперед и откидываясь назад. Она извивалась, как змея, или как если бы была частью пульсирующей музыки. Она опустилась на колени, запрокинула голову, слегка улыбаясь мужчине, что сидел за столиком у сцены. Странный свет отражался от ее глаз.
