Должен признать, что поначалу, когда сегодняшнее всеобщее увлечение телесными техниками только еще разворачивалось, я отнесся к нему с некоторым подозрением. Все это хорошо для тех, у кого реальные проблемы, думал я – тот, кто мучается от хронической боли, действительно в этом нуждается, – но тому, кто не настолько придавлен бедой, незачем так потворствовать своим слабостям. И только когда целую зиму мне пришлось справляться с постоянной головной болью, профессиональным выгоранием и с писчей судорогой, казавшейся непреодолимой, – только тогда я хотя бы решил попробовать. Трудно было даже представить кого-то более закрепощенного, чем я в той ситуации. Самый мой длинный маршрут – и метафорически, и в ином смысле – пролегал от кровати к пишущей машинке. Писательство и навязчивые мысли и навязчивые мысли про писание – все это, как я обнаружил, обеспечивалось одним и тем же психологическим замкнутым кругом – замыкали все мои ощущения на голове, то есть я стал как бы бестелесным (не в духовном смысле). Так что я сделал решительный шаг: я решил заняться собственным телом – как для целей научного исследования, так и для собственного удовольствия. За одну короткую зиму я перепробовал не менее дюжины видов телесной терапии – не лучший способ извлечь из нее пользу, как скажет вам любой профессионал, но зато отличный способ осмотреться на местности. [Далее прилагаются четыре обстоятельных обзора.]
Рольфинг: обнажение физической и душевной боли
Жить в Калифорнии и не подвергнуться рольфингу – это как если бы вы приехали на Кони-Айленд и не стали кататься на тамошних аттракционах. Увы, но оба испытания имеют свойство вызывать в равной степени ужас и восторг.
То, что рольфинг может быть болезненным, общеизвестно. То, как рольферы объясняли это Кену Дичтвальду, он передал так: «Сама их работа не причиняет боль, она скорее выявляет боль, которая хронически живет внутри тела-разума». Это утешение не спасло его от ощущения, что руки врача проникали глубоко внутрь его брюшной полости, как пара «жгущих паяльных ламп».
Сеанс был несомненно целебен (когда прошел приступ рыданий, он покинул кабинет, чувствуя себя «освобожденным от тяжелейшего жуткого эмоционального бремени»). И все-таки я приближался по Сакраменто-стрит к центру рольфера Нейла Пауэрса с немалым трепетом.
Смуглый худощавый мужчина в синих джинсах, он облегчил мне задачу, поскольку затронул тему боли, так сказать, в лоб: «Вам дозволено три вскрика на десять сеансов». Его шутка рассеяла мое преждевременное напряжение: трудно сохранять напряжение в мышцах, когда вы смеетесь. Далее по программе следовало оценить, как я стою и хожу, как распределен мой вес, в какой позе я сплю, занимаюсь ли я каким-либо видом спорта. (Очевидно, эта информация имеет значение; рольфинг базируется на исходном предположении, что скорее строение тела определяет поведение, чем наоборот.) Затем последовала фотосессия – вид спереди, сзади и сбоку для сравнения «до и после» по завершении и краткое разъяснение метода.
Доктор философии Ида Рольф (она скончалась в 1979 году) разрабатывала методику, которую она назвала структурной интеграцией, в течение пятидесяти лет, работая в качестве биохимика в Институте Рокфеллера, а также в других институтах. Истоки рольфинга, насколько они вообще известны, довольно неопределенные. Сама д-р Рольф говорила, что страдала искривлением позвоночника и в юности была предрасположена к диабету. После лечения у остеопата ее осенило создать собственную школу манипулятивной терапии – метод «превращения разлаженного организма в упорядоченную, сбалансированную энергетическую систему, которая способна функционировать в гравитационном поле», как она описывала это в антологии 1978 года «Холистические измерения лечения».
Знаменитый символ рольфинга изображает эту мысль достаточно хорошо: одна груда кирпичиков-сегментов тела выглядит так, как будто двухлетний малыш как попало свалил их друг на друга; другая – прекрасная, четко вертикальная ось делит симметрично уши, плечи, бедра, колени, лодыжки. Главный тезис д-ра Рольф заключался в том, что тело – это «пластический материал»: хотя годы приспособления к «плохо организованной» структуре могут закрепить соединительные ткани тела в неправильной схеме, возможно вправить эти ткани на надлежащие места. «Гравитация – это врач, – писала д-р Рольф. – Рольфер (при помощи манипуляций, устных указаний и взаимопонимания) просто помогает клиентам пользоваться своими телами так, чтобы позволить гравитации действовать во благо». Более того, добавляла она, «тело, если оно не слишком серьезно травмировано, отзывается быстро и «охотно» на такое требование нормализации».
Все это хорошо, но эти кавычки заставили меня понервничать. Как отзовется мое тело в момент истины?
Не слишком плохо, как оказалось. Пауэрс подбодрил меня еще немного, а сам тем временем фактически приступил к работе. «Некоторые работают как фрезерные станки, – сказал он. – Я же – скульптор». Я должен был ему поверить: как только он прижал и надавил своими сильными пальцами на мои ребра, я почувствовал, что части моей грудной клетки смещаются, точно глиняные комья. Его совет также помог: «Не пытайтесь избежать боли, только постарайтесь находиться в процессе. Если это больно, помните, что это пройдет». Между особенно глубокими надавливаниями он ходил по комнате, возился со своими растениями, давая острой боли время стихнуть. К концу сеанса (и пару дней после него) я чувствовал легкую болезненность под мышками, но я также отчетливо чувствовал, как моя масса перераспределяется и выравнивается – удлиняется шея, расправляется грудная клетка. Я мог бы поклясться, что даже дышать мне стало легче. Обычный курс лечения – десять одночасовых сеансов: в течение первых семи в заранее обусловленной последовательности работают с отдельными участками, последние три занимает реинтеграция всего тела вдоль его новых линий. Как известно, люди, прошедшие рольфинг, время от времени возвращаются для проведения повторного курса.
Насколько эффективен этот метод? Исследование, проведенное по заказу Института Иды Рольф двумя докторами из Калифорнийского университета в Лос– Анджелесе, показало определенное улучшение функционирования мускулатуры. Однако некоторые критики обвиняют этот метод в том, что он чересчур «пассивен» и – вот ирония! – чересчур ригиден, чтобы приспосабливаться к индивидуальным различиям.
Дичтвальд считает рольфинг «частично неадекватным, отчасти несовершенным» из-за того, что это чисто физический процесс, который не принимает во внимание «совокупность эмоций и установок, которые в первую очередь формируют тело», пишет он в «Тело– разуме». Без такого внимания, убежден он, невозможно никакое изменение на длительный срок. «Как бы вы повели себя, если бы прямо сейчас получили новое с иголочки тело? Велика вероятность, что вы бы повели себя в новом теле точно так же, как ведете в старом». Его обширный опыт говорит (он свидетель более сотни сеансов рольфинга), что при работе с людьми, «чьи тела зажаты, не привыкли двигаться, кто не ценит и не любит свое тело, по-видимому, получается наилучший результат»; у тех же, кто уже тренирован и здоров, тело не склонно к большим изменениям.
В мире существует около четырех сотен сертифицированных рольферов, которые закончили двухлетнюю подготовку в Институте Рольф и продолжали образование еще в течение пяти лет. Только выпускники с хорошей репутацией имеют право называть себя рольферами. Список сертифицированных рольферов можно узнать в Институте Рольф.
