Реми выскользнула из комнаты. Минут пять она исследовала пустой темный коридор и нашла черную лестницу, по ней привели ее сюда, и два окна, выходящие на поместье и на большую черную реку за ним. Она обнаружила комнату на верху другой лестницы и услышала храп двух охранников. Решив, что узнала достаточно, Реми вернулась в свою комнату, заперла замок зубцом вилки и уснула.
На седьмой день она начала практиковаться в азбуке Морзе, когда-то ее научил Сэм, хотя она и возражала, мол, в военных организациях больше этому не учат. Она составила сообщение «Реми 4 этаж» и начала выстукивать по трубе, подающей воду в кран над раковиной. Стучать надо было негромко и долго, чтобы обитатели дома привыкли к этому звуку и не замечали его. Они с Сашей поговорили по-английски о хорошей погоде и о том, какой красивый вид на Волгу открывается из Сашиной комнаты. Когда дом затих, Реми снова вышла из комнаты в коридор.
У Реми было сильное, гибкое тело фехтовальщицы, а муж научил ее кое-каким приемам ходьбы по темному зданию. Сильнее скрипят доски посреди коридора, а не по краям; нужно немного пройти и, услышав скрип, замереть, чтобы те, кто слышал этот первый скрип, не связали его со вторым. Большинство шумов кажутся естественными – старый дом скрипит на ветру, а может, ветка царапает стену снаружи.
Каждый день, делая зарядку, чтобы оставаться сильной, Реми вспоминала выполненные ранее задания. Она старалась не забыть, чему учил ее Сэм. В долгие счастливые часы в доме на берегу Тихого океана в Ла-Холье трудно было серьезно относиться к этой муштре, но сейчас Реми поняла: эти уроки помогают ей прогнать страх, который грозит парализовать ее. Упражнения давали ей цель и занимали с самого начала плена. Все, чем она занималась, напоминало: нельзя отказываться от надежды, а еще сильнее напоминало о Сэме. Тогда могли хлынуть слезы, если она позволит.
Сэм идет, он все ближе. Я должна быть готова.
Глава 24
Москва, Россия
Шагая в одиночку по Москве в восемь вечера, Сэм был незаметен – тень, не отличимая от сотен тысяч русских, закончивших работу и спешащих домой. Некоторые возвращались радостно, смеялись и шумно общались. Кое-кто уже успел выпить. Другие походили на Сэма – обычные усталые люди садились в автобусы, развозившие их по районам, где жили горожане. Сэм подождал, пока очередь вошла в автобус, заметил, сколько платят другие, и заплатил столько же.
Оба своих телефона он оставил в номере для ЦРУ и надеялся – сейчас похитители следят за передвижениями своего телефона по Европе. Сэм проехал на восток до конца автобусного маршрута и пошел за другими пассажирами. Все расходились по жилым многоэтажкам, такие в больших городах Америки называют «социальным жильем».
Летняя ночь стояла теплая, и Сэм переночевал на стройке. Здесь выкопали фундамент и накрыли кучу земли брезентом, обвязав его веревками, прикрепленными к кольцам. Сэм решил: это делается для того, чтобы земля в дождь не раскисала. Он залез на середину брезента, чтобы его не видели с улицы, и лег. Предыдущие двое суток он не спал, поэтому уснул мгновенно и проснулся, когда солнце уже стояло высоко и светило ему в лицо.
Он встал и стряхнул с себя землю, осмотрел одежду, желая понять, насколько она запачкалась, и понял: теперь она совершенно не годится. Вещи, купленные в Германии и Венгрии, совсем не походили на одежду пассажиров в автобусе накануне вечером.
Сэм спустился с кучи земли и пошел на восток, стараясь отыскать торговую улицу. Появилось много обычных жителей, идущих на работу, и он постарался затеряться среди них. Позже утром он нашел квартал магазинов. Магазины были небольшие, и перед ними на тротуаре выставили столы с товарами. Он купил плоскую твидовую кепку с коротким козырьком, какие носили американские рабочие во времена Великой депрессии. На улицах Москвы он несколько раз видел такие, особенно на стариках, но ему нужен был головной убор, закрывающий лицо, не позволяя его увидеть. Сэм купил спортивный пиджак из шерсти с полистиролом, искусственной ткани в елочку: такую он видел на многих людях. Пиджак был коротковат и мешковат, поэтому Сэм выглядел шире в плечах и более мускулистым. К пиджаку он подобрал просторные брюки. Новая светло-синяя рубашка была точно такой, какие он видел на людях в автобусе. Наконец он приобрел удобные широкие туфли и сумку через плечо, в каких европейские студенты носят книги. Переоделся он в примерочной одного из магазинов. А потом, проходя мимо другого магазина, увидел корзины с букинистическими книгами.
Сэм принялся листать их, надеясь найти что-нибудь не на русском языке. Брал многие книги на кириллице и делал вид, что просматривает их, пока не нашел кое-что иное – туристический путеводитель на французском, схватил его и пошел искать кассу.
Пролистав французскую книгу, он открыл карту местности, в которой находился. Он вышел из магазина и шел до тех пор, пока не набрел на небольшой городской парк. Там он сел на скамейку и просмотрел карты районов Москвы. Вокзалов было много, поезда оттуда уходили в разных направлениях. Поезд в Нижний Новгород уходил с Курского вокзала, расположенного на востоке.
Загнув уголок путеводителя, чтобы легко найти нужную страницу, Сэм положил в сумку к запасной одежде книгу и пошел к вокзалу, не спешил, останавливался поесть в таких заведениях, где мог показать, что ему требуется, и, расплатившись, получал разумную сдачу.
В нужный район он добирался пешком целый день. Там пришлось обратиться на улице к какой-то семье с вопросом: «Où est la gare Kursky?»
[11]
Семью он выбрал, потому что решил: безопаснее обратиться к ним, чем к одинокой женщине, та может испугаться или подумать, будто он полицейский. Ему показали направление и произнесли множество дружелюбных слов по-русски, но он не понял их.
Сэм подошел к Курскому вокзалу вечером, но здесь по-прежнему было полно народу. Он отыскал расписание и долго изучал его. К своему огромному облегчению, увидел расписание не только на кириллице, но и на латинице. Большинство названий он узнал, но ничего похожего на Нижний Новгород не нашел. Вначале он подумал, что из-за усталости и нетерпения пропустил нужное название, просмотрел снова, потом еще раз, но Нижнего там не было. Он двинулся вдоль ряда справочных стоек и кабин, изучая лица работников вокзала. Следует ли обратиться к женщине, ведь женщины контактнее мужчин, или его вопросы вызовут раздражение? Красивых, наверно, часто приглашают на свидания и флиртуют с ними, а кто знает, что чувствуют другие?
И тут он услышал английскую речь. За стойкой находился мужчина в форме, похожей на форму кондуктора. Он говорил похожей на американцев паре, что им нужно заплатить девятьсот рублей. Сэм убедился, что не влез без очереди, и повернулся к служащему.
Тот выжидающе смотрел на него.
– Сэр, я не смог найти в расписании Нижний Новгород, – произнес Сэм.
– Горький, – ответил мужчина. – Город раньше назывался Горький, железная дорога не сменила название. Все русские это знают, недоразумений не бывает. Только у иностранцев.
