Мурашки побежали по коже, когда теплое дыхание Гейба проникло в ее ушко.
— Говорят, мужчинам не пристало позволять себе слишком много, но мне страсть как хочется обозреть твое жилище.
Глаза Пейдж тут же распахнулись. Свадебное платье! До сих пор висит на кухне. Так и не решилась убрать его. Казалось, если она повесит его в шкаф, на том ее право на него иссякнет. Пейдж, не раздумывая долго, потрясла ногой, чтобы скинуть туфлю, и ткнула оголенным пальцем кнопку экстренной остановки. Лифт остановился так внезапно, что она от испуга ухватилась за пиджак Гейба. В наступившей тишине было слышно только их дыхание, очень шумное. Но ее сердце колотилось о ребра еще громче. Как объяснить свою выходку? Она посмотрела на Гейба. Из темных глубин полыхнуло удивление, уголок рта дернулся в улыбке. По ее телу разлилось море радости, словно она глотнула горячительного в морозный день. Гейб рыкнул, пробуждая ее подспудные первобытные инстинкты, и прижал ее к стенке кабины. Их руки лихорадочно и настойчиво пытались добраться до естественных покровов друг друга.
Подол платья взлетел вверх, брюки сползли вниз. Меч в ножны, и он уже в ней. Плотно, надежно, томительно. Она вскрикивает от наслаждения, прикрыв глаза ладонью, внимая каждому чувственному толчку. Что бы ни происходило в мире, сколько бы им ни было отпущено, они созданы именно для этого.
Чувственность била бодрящим штормом, она крепче сжала его, пульсирующее блаженство наполнило ее чашу до краев. Она вскрикнула, изливаясь, и этот крик, должно быть, гулким эхом прокатился по всем этажам. Напряжение пошло на спад, подлизываясь нежными волнами, потом снова мощная приливная волна от Гейба.
Когда шторм внутри ее стал стихать, она прислонилась лбом к его груди, внимая мерному, баюкающему ритму его дыхания.
Она наконец подняла голову, его веки закрыты. Губы приоткрыты, он дышит глубоко и ровно, естественно. Выглядит мужественно, у нее защемило в груди.
Он открыл глаза, чуть улыбнулся ей, убрал за ухо выбившуюся прядь волос и стал рассматривать ее лицо. Волосы, шею, губы. «Именно это», — подумала она, сглатывая комок в горле. Неистовое влечение и рикошет от сумасшедшей покупки свадебного наряда стукнули ей в голову и бросили в его объятия. Она провела костяшками пальцев по впадинке на его щеке. Нежно потрогала нижнюю губу. Пригладила топорщившийся волосок на брови. Он молча попустительствовал. Ничего не читалось в его глазах, но ноздри слегка раздувались при каждом ее прикосновении. В груди все стеснилось, приходилось с усилием делать каждый вдох. Пейдж зажала пальцы в кулачок и привалилась к стенке, чтобы оба могли свободно вздохнуть. Они лукаво перемигивались, пока Гейб застегивал брюки, а она оправляла платье, потом оба прыснули от смеха.
— Мисс Данфорт, вы само Откровение, Апокалипсис.
— А вы поверите, если я скажу, что до встречи с вами была этаким ангелочком во плоти, типа стервятницы?
Темные глаза долго и внимательно изучали ее голубые омуты, у нее перехватило дыхание. Он потянулся к аварийной кнопке и сказал:
— Не нагнетай.
Пейдж снова рассмеялась легко и свободно. Счастливо. Откровенно. Она понимала: это опасно. Гейб не обратил на это внимания, поскольку без устали вжимал и теребил аварийную кнопку. Однако лифт и ухом не вел. Поправив платье, она бросилась на помощь.
— Ты вздумал шутить со мной, а?
Гейб бросил на нее унылый взгляд и полез в карман за телефоном — призвать спасателей. Но мобильника не оказалось.
— Фламинго, — сказали оба в один голос, и Пейдж засмеялась до колик.
— Не смешно. Там наверху человек сто зависли.
— Вполне достаточно, если хотя бы один из них выйдет раньше, сразу заметит, что лифт сломался. — Пейдж приложила пальчик к нижней губе. — Хотя всем известно: он ведет себя как примадонна в фаворе.
Гейб сильно занервничал. Рассыпается на части? Милый, бедняжка, лапочка.
— Вот, — сказала она, потеснив его и подковыривая щиток телефона экстренной связи. Там явно кто-то порылся. Нет, это предел всему, на следующем собрании жильцов она непременно надерет задницу Сэму, мало не покажется.
Гейб взъерошил ладонью волосы, его взгляд метнулся вверх, вниз, заскользил вдоль шва между дверями лифта. Пейдж осенило:
— Ты страдаешь клаустрофобией?
Он оттянул клиновидный вырез свитера.
— Разумеется, нет. Но не хочу полжизни торчать взаперти в этом шкафу, как в капкане. Этот противный вонючий негодник…
Лифт не отзывался. Пейдж не выдержала. Залилась смехом до икоты.
— Понятно, я не виновата. Просто фантастика. Что это за имя такое — Гейб?
Ляжки Гейба горели от натуги, уже минут десять, как он елозил на корточках, пытаясь соединить проводки телефона и вызволить их из этой душегубки.
— Просто Гейб? Или сокращенное от Габриеля? — добавила Пейдж, не дождавшись ответа.
— Сокращенное.
— Как мило. — Надо же, она ничуть не волнуется, хотя чувствует, что уже не хватает кислорода. — Так звали ангела.
Коленки Гейба заскрипели, он выпрямился. Обернулся. Пейдж стояла в уголке у задней стенки, опираясь босой ступней на другую ногу, ее волосы были уже забраны в безыскусный узел. Несмотря на спертый воздух, все его члены взволновались от желания к ней. Он резко подавил бунт. Нечего зря молотить воздух, он отыграется позже.
— Веселишься, пока я пытаюсь вызволить нас отсюда?
— Через край. Мне не привыкать. Бормочу себе под нос заклинания. Приятно наблюдать за способным человеком, у которого появился шанс.
— Приятно не то слово. — Гейб оглядел замкнутое пространство. Разумеется, он не из тех слабаков-клаустрофобов.
— А твое имя…
— …родовое.
Он растер пальцами затекший затылок.
— Со стороны матери? Отца?
— Тебе не жарко?
Пейдж захлопала ресницами, глядя на него огромными сонными глазами, и плотнее закуталась в его уютную теплую куртку. Медленно покачала головой.
— Кондиционер уже отключили, — сказал он. — Интересно, когда?
— Я не обратила внимания. Но нам и так хорошо, можно часами сидеть. Читала как-то про одного парня из Брюсселя, которому пришлось просидеть в лифте чуть ли не неделю. Грыз гранитные крошки, которые накопал из коврика, тем и выжил. Хью Джекман пробовался на эту роль в фильме. — Она приоткрыла рот, чтобы развить идею, но передумала. — По сравнению с ним мы неплохо устроились.
— В сравнении с Хью Джекманом или тем парнем из Брюсселя? — спросил Гейб, пытаясь отогнать от себя навязчивые видения, как они сидят в этом роскошном гробике день за днем. — Можешь не отвечать. Это я так.
Ее щека задергалась, она подавила улыбку. Он прежде не замечал за ней садистских наклонностей, однако уж слишком она радуется его неприятностям. Словно подтверждая его мысли, она подняла одну ногу, уперев ступню в стенку, выставив на обозрение соблазнительную коленку, при этом узкое платье поднялось к бедрам. Она глубоко вздохнула и сказала:
