Он шагнул к ней и положил ладони на ее плечи. Ее тепло сочилось через его несоразмерную куртку и проникало ему под кожу. Ее тонкий аромат щекотал ноздри, огромные голубые глаза смотрели не мигая, грудь высоко вздымалась. «Да, — подумал он. — Именно то». И гнетуще чувственные флюиды внезапно возбудили ярость, безотносительно к примитивному сексуальному побуждению. Он положил ладонь на стену над ее головой, и ее пронзило жаром от губ, нежных и влажных, когда те приоткрылись, словно моля о поцелуе.
Она облизнула губы, вскинула подбородок, и его пронзило настойчивое, неодолимое, всепоглощающее желание. Жестокое. Беспредельное, как Мировой океан, безжалостно заполнило его. Он прикрыл глаза, отгоняя прочь эту мысль. Заскрежетал зубами, протестуя против подлых намеков естества. Ее рука скользнула ему в шевелюру, тело прижалось к его бедрам, дыхание пощекотало его шею, и он подумал: «Эх, ко всем чертям!» Огоньки подмигнули. И лифт тронулся.
Двери открылись, и Пейдж поняла: если скосит глаза влево, увидит серебристые обои восьмого этажа. Но она не сделает этого, даже если бы ее пытались соблазнить всем кофе Бразилии. Тем более Гейб странно смотрит на нее. Словно проникает в самую душу. Интересно, что он там разглядел? Разочарование, холод, неприветливость? Или искры жара, водопадом бегущего по телу? Хочет намекнуть, что он ее Прометей и ей тепло, потому что он рядом? Она отвела глаза, надеясь, что выдержала приличествующую паузу.
— Пожалуй, нам следует поторопиться на выход, пока эта штучка не передумала. У меня сил не хватит вынести отсюда твое огромное тело, если клаустрофобия свалит тебя с ног.
— Смешная ты женщина. — Ему пора делать ноги, поэтому он на всякий случай придержал дверь, пропуская даму вперед. Огонь, бушевавший внутри ее, успел прожечь дыру и уйти, поэтому Пейдж вполне удалось завести ногу за ногу, чтобы подхватить лодочки и сумочку и покинуть лифт.
Мерцающий свет бил по глазам, ей казалось, что она попала в блистающий холл из пещеры, где просидела год, а не после часового нахождения в прекрасно освещенном лифте. А откровения между ней и Гейбом — всего лишь безумный сон. Она скинула его куртку с плеч и протянула ему на кончике пальца. Он перекинул куртку через руку, посмотрел в потолок, словно прислушиваясь.
— Пожалуй, поднимусь, посмотрю, все ли в порядке. Удостоверюсь, что Нейт еще не догадался пригласить гостей остаться на ночь.
— Да, ты храбрее меня.
— Шутишь? Я пойду по лестнице. А ты?
Она обхватила себя руками, отступила на шаг, покачала головой:
— Полагаю, мне ни к чему лишний раз испытывать судьбу.
Его губы силились улыбнуться, но тщетно, он выглядел неважно, можно было всерьез опасаться за его здоровье. Ее взволновавшееся сердце стучало так гулко, что он тоже наверняка слышал удары. Пейдж вздохнула, собираясь пожелать спокойной ночи, Гейб опередил, в три шага преодолев разделявшее их пространство. Она оторвала взгляд от своих босых ног и посмотрела в его глаза.
— Когда я снова увижу тебя? — спросил он.
У нее перехватило дыхание. Если не считать приглашения на вечеринку, это будет их первый разговор о совместных планах на будущее.
— Довольно скоро, примерно как было на этой неделе. — Она старалась говорить бойко, однако под конец голос окончательно сел, и она с позором провалилась в роли нахалки.
— Есть о чем подумать. Однако я предполагал договориться о совместном ужине.
— Ужине? — ожила Пейдж. — Типа нормальное свидание?
Гейб кивнул, и выражение его лица сделалось уместно серьезным и здравым.
Свидание? Свидание. Свидание! Опыт подсказывал: ни в коем случае. Гейб — кочевник. Она еще при первой встрече распознала авантюрный блеск в его глазах. И если печальный пример ее матери, которая то и дело отпускала мужа на сторону, до сих пор не научил держать подобных мужчин на почтительном расстоянии или на коротком поводке, она просто дура.
Разумеется, надежда есть. Нейт вроде как пытался добиться, чтобы он остался.
— Пейдж, — окликнул Гейб, его тон ясно давал понять: он требует ответа.
Пока подсознание металось между за и против, она советовалась со своим чревовещателем. Оказалось, внутренний голос вполне согласен со всей остальной плотью. Желаем Гейба!
— Ладно. Поужинаем.
— Хорошо, — выдохнул он коротко. — Я позвоню, готовься.
Гейб приподнял пальцем ее подбородок и поцеловал. Почтительно, нежно. Затем проскользнул языком в ее рот, она вцепилась в его свитер что есть мочи. Он мотнул головой и рыкнул, словно сообщая: силы на исходе, и на этом пока надо остановиться, уйти. Повернулся и исчез в лестничных переходах, мелькнув курткой, огромными плечами, мощной поступью. Пейдж все стояла в холле и щурилась, вглядываясь в ослепительную пустоту. В начале вечера она позволяла себе надеяться, что их страстное перешептывание не вызовет ответный шепоток публики за спиной. И уж никак не ожидала, что он попросит о свидании. Ведь она пожелала парня только затем, чтобы размочить сухой счет игры. Некого в том винить, кроме себя.
Глава 7
Едва Пейдж собралась отправиться с Мей и Клинтом пить коктейль в баре O-la-la на Черч-стрит, зазвонил мобильник. Весь день до этого она твердила, что не ждет ничего подобного.
— Привет, Гейб! — Она состроила соответствующую гримасу, хотя бы для блезиру беспечный вид.
Звучный смех Гейба завибрировал на линии, она поняла: холод ей нипочем, потому что всякий раз, как слышит его голос, трубка, словно фен, обдает ее жаркими волнами.
— В чем дело? — Будто сама не знает! И она прикусила губу, чтобы не сболтнуть глупостей.
— По-моему, я обещал тебе ужин, — напомнил он.
— Верно. Обещал. — Так-то лучше. Наверное, теперь можно вести себя свободно и независимо и не вспоминать, как она почти всю субботу грезила и гадала, куда же он поведет ее. Прикидывала, что надеть. Что, если Гейб сладкоежка и они таки дождутся позднего десерта? Или ему милее и слаще она?
— Извини, не расслышала последнюю фразу.
— Я сказал: нам придется пока поберечь здоровье.
Ноги ее прекратили выделывать па, она онемела.
— Я в Сиднее, в командировке. Вылетел сегодня утром первым же рейсом. Пока не знаю точно, когда вернусь.
Он в Сиднее? За тысячу миль? И даже не предупредил! Правда, у него тогда и быть не могло подобных планов. Или она такая верхоглядка? Может, он просто передумал. Возможно, клаустрофобия скрутила так сильно, что он задал вопрос, впав в эйфорию после всего пережитого!
— Пейдж? Слышишь меня?
— Да. Поняла. — Она потерла место под ребрами, где внезапно кольнуло, словно кто-то ткнул бамбуковой палочкой для еды. — Заметано. Понятно. А у меня на этой неделе дел на работе невпроворот. Думаю, пересечемся как-нибудь, когда ты…
