Подоспевший к месту боя «Сюффрен» подобрал несколько плавающих тел и всего лишь двоих живых членов экипажа самолета. Среди разлитого по морю пятна мазута нашли еще и кусок дерева с обрывком надписи на английском языке. Увы, прыгнувшего с парашютом пилота истребителя никто не искал, так как никто из моряков его не заметил, и только позднее из докладов уцелевших членов экипажа «тушки» командование узнало обо всем. Конечно, было уже поздно возвращаться и проводить поиски. Но адмирал отправил один из вертолетов Ка-15 обследовать район столкновения. Маленький двухвинтовой аппарат летал так долго, сколько позволял запас топлива, но ничего не обнаружил.
СССР. Баренцево море
Новейшая подводная лодка, фактически подводный крейсер, на что указывал даже буквенный индекс в номере – К-3, вышла на испытания в море. Зарываясь в волне своим не приспособленным для надводного плавания китообразным носом, лодка тем не менее быстро удалялась от берегов. Вода бурлила перед ее обтекаемым, словно у торпеды, носом.
«Быстро идем, не меньше тридцати километров в час», – подумал председатель Совета Министров, стараясь не обращать внимания на бунтующий с непривычки организм.
В это время на мостик поднялся главный конструктор лодки Владимир Николаевич Перегудов. Вид у него был измотанный, даже, пожалуй, совершенно больной. Но восхищенный новым кораблем заместитель главнокомандующего ВМФ адмирал Горшков, не замечая состояния конструктора, подхватил его под руку и потянул к фальшборту, восхищенно приговаривая:
– Ты погляди, какое ты чудо сотворил, погляди!
Перегудов молчал, словно потрясенный увиденным, но многие заметили, что он держится из последних сил. Увидел это и Берия, заметивший:
– Владимир Николаевич, у меня к вам есть небольшой разговор. Давайте спустимся в кают-компанию.
Как только Берия и Перегудов ушли с мостика, Горшков приказал командиру лодки капитану второго ранга Леониду Осипенко готовить лодку к погружению. Зазвучали команды, гости и члены экипажа уходили с мостика, а сопровождающие лодку корабли отворачивали в сторону. Планировалось одновременно с первым опытным выходом проверить возможности надводных кораблей по обнаружению подводных лодок такого типа.
Прозвучали команды, четко и слаженно сработали матросы и офицеры, и вот уже похожая на громадного кита внешним видом, так отличным от привычных дизельных, больше приспособленных для надводного плавания, лодка погрузилась в глубины моря.
На нескольких застопоривших ход сторожевиках и больших охотниках старательно вслушивались в шумы надевшие наушники гидроакустики. Причем на одном из сторожевиков все звуки еще и записывали на громоздкий аппарат с вращающимися катушками с магнитной проволокой – магнитофон.
Наконец лодка достигла заданной глубины и направилась в заданный квадрат полигона, постепенно набирая скорость. Пятнадцать, двадцать, двадцать пять узлов… Командир восхищенно посмотрел на лаг и тут же перевел взгляд на Горшкова.
– Запас мощности есть? – спросил у командира Сергей Георгиевич и, получив утвердительный ответ, приказал: – Давайте самый полный ход!
Через некоторое время подводная лодка набрала невиданную ранее скорость в тридцать узлов. Следящие за ней сторожевики отстали один за другим, лишь шедший параллельным курсом крейсер и пара эсминцев, разогнавшиеся до такой же скорости, продолжали идти с ней наравне. Но они не могли отследить местоположение лодки – шум собственных механизмов и винтов глушил их гидроакустиков.
– Да, теперь я вижу вашу правоту, Владимир Николаевич, – обратился к появившемуся в помещении командного пункта конструктору Горшков: – Вы не зря настаивали на китообразном носе для вашей красавицы. Ей действительно нечего делать на поверхности, глубины моря – вот ее стихия.
– Хорошо сказали, Сергей Григорьевич! – поддержал замглавкома председатель Совета Министров. Сняв пенсне и протирая стекла мягкой фланелью, он осмотрелся вокруг и внезапно сказал: – А ведь для такого корабля наличие только бортового номера нарушит все морские традиции. Как вы считаете, товарищи? Это же практически подводный крейсер.
– Конечно, товарищ маршал!
– Надо кораблю название дать, – поддержали его присутствующие.
– Я как раз недавно книгу одну прочел, – слегка улыбнувшись, продолжил Берия, – нашего знаменитого писателя Адамова. «Тайна двух океанов» называется. Там против вражеского флота с успехом действовала советская подводная лодка «Пионер» с автономностью, позволяющей ей перейти из Ленинграда во Владивосток под водой.
– Хорошее название, товарищ маршал, для первого советского подводного крейсера, – ответил Горшков. Перегудов и Осипенко утвердительно кивнули.
– Что же, товарищи, будем решать о присвоении наименования «Пионер» вашему кораблю, – подвел итог разговора маршал и, надев пенсне, приказал: – Продолжаем по плану.
«Учения Северного флота, продолжавшиеся несколько дней, показали возросшее мастерство советских моряков. Особенно высокие результаты показали экипажи линейного корабля «Архангельск», авианосца «Чкалов» и крейсера «Железняков», награжденные по итогам учений переходящими вымпелами министра обороны СССР», – написал в газете «Красная звезда» специальный корреспондент Симонов.
Северная Ирландия, Белфаст
В городе, разделенном невидимыми, но весьма четко улавливаемыми жителями границами на враждебные друг другу кварталы, незаметно для постороннего глаза накапливалось напряжение. Приближался день «оранжистского марша», традиционно сопровождающийся погромами в католических кварталах. Поэтому патрулирующие улицы английские солдаты были начеку, да и количество их увеличилось раза в два. Правительству Его Величества хватало хлопот в других местах разваливающейся на глазах империи, чтобы задумываться еще и над проблемами этого небольшого региона. А раз так, то принято было самое простое решение – посланы войска, чтобы задавить любое недовольство. Но давно известно, что простые решения не всегда самые правильные.
«Город словно погружается в болото. Болото ненависти…» – сержант Томми Аткинс по прозвищу «Актер» в свое время окончил театральное училище и, если бы не некоторые жизненные обстоятельства, сейчас наверняка выступал бы на сцене Ковент-Гардена. Но и в армейских рядах он выделялся своей речью и интеллигентными привычками, не потерянными за пять лет службы. Поэтому сейчас его мысли были не совсем обычными для начальника армейского патруля, продвигающегося по улицам потенциально опасного квартала. Впрочем, размышления нисколько не мешали Томми следить за окружающей обстановкой. А она явно и стремительно ухудшалась. Если в начале патрулирования прохожие лишь недобро поглядывали на дюжину ощетинившихся стволами солдат, то теперь, завидев патруль, они стремились свернуть в ближайший переулок. А дети исчезли с улицы, словно сейчас на нее должны были обрушиться тайфун и землетрясение в одном флаконе. Почувствовали неладное даже два новичка, Сэм Браун и Гарри Грей. Оба начали нервничать, сбиваясь с отработанного шага и замедляя группу. Пришлось остановить отделение, подойти к Брауну и Грею и «привести их в чувство». Воспользовавшись остановкой, прикомандированный радист Алекс Бирнс сумел связаться со штабом батальона и позвал Томми к рации. Едва сержант успел надеть наушники и начать разговор с майором Беггом, как из одного из соседних домов раздался выстрел. Пуля, просвистев у уха сержанта, ударила в камень брусчатки. Томми готов был поклясться, что он успел увидеть высеченную ударом пули о булыжник искру. В тот же момент солдаты, бросившись на землю или встав на колено, открыли шквальный огонь в направлении возможного укрытия стрелка, по окнам вторых этажей домов с той стороны улицы. Стоящие в оцепенении Браун и Грей не успели ничего понять, как раздался второй выстрел. Стрелок снова целился по радисту, но стоящие рядовые невольно прикрыли Бирнса. Пуля попала в шею Грею, брызнувшая из нее кровь залила лицо Брауна, который наконец-то среагировал. Упав на колено, он выпустил магазин своего «Энфилда» одной непрерывной очередью в сторону, откуда раздался выстрел.
