Ей с трудом удалось не расплакаться, вспоминая о том, как старый герцог время от времени появлялся у нее в Стаффордшире, чтобы узнать, нет ли каких-либо известий от его сына. Недостойно сыну относиться к отцу с подобным безразличием.
Но как ни велика была ее ярость, инстинкт самосохранения предостерегал Тео, советуя не терять спокойствия.
– Добро пожаловать в Англию, – сказала она наконец и, подняв руку, отколола траурную вуаль и положила ее на сиденье возле себя.
Джеймс только кивнул в ответ.
– Могу я поинтересоваться, что побудило тебя вернуться? – спросила Тео с таким видом, словно муж всего лишь вернулся из короткой поездки в Уэльс.
– Я едва не умер, после того как мне перерезали горло. Это, конечно, банальность, но встреча со смертью действительно заставляет человека задуматься. Вот и я, задумавшись, решил вернуться.
– Тебе удалось весьма театрально обставить свое появление, – заметила Тео, и в ее голосе не было упрека. Исключительное самообладание помогло ей перенести все унижения в прошлом и хорошо послужит ей теперь. Она не желала, ни в коем случае не желала, чтобы Джеймс узнал, как больно ее ранило его безразличие.
– Хм… Должен заметить, мне и в голову не приходило, что ты будешь присутствовать на церемонии.
– Мое присутствие для тебя что-то изменило?
Он склонил голову к плечу, и Тео впервые увидела хоть что-то, напомнившее ей прежнего Джеймса.
– Да.
– Где ты остановился в Лондоне, пока дожидался церемонии?
Джеймс нахмурился в явном недоумении.
– Мой корабль зашел в гавань только минувшей ночью. И я сразу же отправился в городской особняк, чтобы сказать тебе, что я жив. Дворецкий оказался достаточно любезен и сообщил, что мне лучше бы поспешить в Вестминстер, иначе я не успею вовремя, чтобы спастись от гибели, так сказать. По моим подсчетам, меня должны были объявить покойником шестнадцатого июня. Поэтому я думал, что у меня в запасе еще несколько недель. Вы, однако же, поторопились…
– Оформление документов закончилось бы в канцелярии лорда-канцлера как раз к этой дате, – ответила Тео.
– Я рад был видеть, что Сесил не выказал особого разочарования из-за потери почти унаследованного титула.
– Ни малейшего. По правде говоря, он хотел подождать еще год или около того.
– Значит, это моя жена пожелала побыстрее от меня освободиться? – проговорил Джеймс совершенно бесстрастным голосом.
Тео учтиво улыбнулась – так улыбаются герцогини на музыкальном вечере.
– Только лишь потому, что я не имела никаких доказательств того, что ты все еще жив. И не было никаких оснований предполагать это, уверяю тебя. Каким тебе показался дом сегодня утром?
Тео с трудом заставила себя расслабить пальцы, но не смогла просто сложить руки на коленях. Вместо этого она ухватилась за ремешок возле окошка и держалась за него – словно они бешено мчались по извилистой дороге, то и дело поворачивая, а не двигались довольно медленно по направлению к Баркли-сквер.
– Я пробыл там всего несколько минут. Оставил багаж, который был при мне, и сразу же поехал в Палату лордов.
Тео не нашла в себе сил остановиться.
– Под багажом ты, конечно, имеешь в виду награбленную добычу?
– Значит, ты знаешь? – Он криво улыбнулся.
Тео была в такой ярости, что у нее перехватило горло. Но ей все же удалось проговорить довольно спокойно:
– Нам сообщили о возможной связи между тобой и пиратом по прозвищу Граф. И еще одним, которого называли Джек… Ястреб, верно? Мы с Сесилом не могли поверить, что ты занялся подобным промыслом.
– Жизнь полна неожиданностей, – ответил Джеймс, пожав плечами. И, помолчав, добавил: – Передвигаться по Лондону стало ужасно сложно. Мы так долго добирались до Палаты лордов, что я уже думал, мне придется играть сцену воскрешения из мертвых.
Карета наконец остановилась.
– Я рада, что удалось обойтись без этого, – заметила Тео.
– Дворецкий сказал мне, что ты уехала в семь утра, – сказал Джеймс. – А церемония началась значительно позже. Где же ты была?
«Он отсутствовал почти семь лет, а теперь, вернувшись наконец домой, намерен разыгрывать из себя хозяина?» – подумала Тео.
– Я ходила на могилу твоего отца, – ответила она, взяв свой ридикюль и вуаль, поскольку грум уже отворил дверцу кареты. – Он часто спрашивал о тебе перед смертью. Этим утром я решила рассказать ему о предстоящей церемонии. Конечно, глупо поступила, как теперь выяснилось.
В первый раз за все это время Джеймс вздрогнул. И она увидела вспышку мучительной боли в его глазах, что очень ее обрадовало. Тео настолько обрадовалась, что сама себе удивилась. Сейчас она чувствовала себя такой же кровожадной, как ее муж-пират.
«Остался еще один вопрос, который необходимо прояснить», – думала Тео, выходя из кареты. Ну, вопросов, разумеется, много, но именно этот требовал незамедлительного ответа. Сразу же, как только они вошли, Тео кивнула Мейдрону, и тот мгновенно отворил дверь в гостиную.
Джеймс тотчас проследовал за женой. Когда же она повернулась к нему лицом, он молча взглянул на нее, чуть приподняв одну бровь. Она помнила этот его взгляд. Годы назад его приподнятая бровь означала любопытство мальчика. Теперь же она свидетельствовала о крайнем высокомерии мужчины.
Но что ей теперь делать? Она не собиралась жить с пиратом, с этим татуированным грубым варваром, жалкой карикатурой на герцога. Сердце ее колотилось так сильно, словно готово было выскочить из груди. Но все же ей удалось взять себя в руки, и она проговорила:
– Сыщик с Боу-стрит, предположивший, что ты – Граф, был совершенно уверен: ты не мог быть Джеком Ястребом. – Тео медленно стягивала с рук перчатки, чтобы не смотреть на мужа.
Но она видела его сквозь ресницы. Он стоял, привалившись спиной к стене, что не сделал бы ни один джентльмен.
– В этом ваш сыщик ошибся.
– Он пришел к такому выводу вот по какой причине… Если я правильно его поняла, Ястреб оставил множество незаконнорожденных детей по всей Ост-Индии. – Тут она встретилась с ним взглядом, причем, отбросив все претензии на учтивость, смотрела на этого человека с тем презрением, которого он заслуживал. Ведь он не потрудился вернуться домой, чтобы утешить умирающего отца. Он жил все эти годы за счет грабежа и, конечно же, убил множество людей. К тому же он изменил своим брачным обетам, а затем бросил своих собственных детей, пусть даже незаконных и нецивилизованных.
Джеймс какое-то время молчал. Мальчик, которого она помнила, давно отступил бы под ее яростным взглядом. Но этот мужчина в задумчивости смотрел на нее, скрестив руки на груди.
– Похоже, ты слишком разгневана. Когда я покидал Англию, ты была в том же состоянии, но я надеялся, что время тебя смягчило…
