– Ну, теперь знаешь. Остаешься или уходишь? – Я загораживаю ей проход.
– Остаюсь. – Она не сводит с меня взгляда.
– Ох, я верил. – Я не свожу с нее взгляда, восхищенно смотрю, как темнеют ее зрачки.
Она меня хочет.
Шепчу:
– Какая ты была злющая!
Для меня это все еще в новинку – видеть ее гнев, учитывать ее чувства.
– Да.
– Не помню, чтобы кто-то кроме родственников на меня сердился. Мне нравится.
Нежно глажу ее по лицу кончиками пальцев, провожу по подбородку. Она закрывает глаза, подставляет мне щеку. Я склоняюсь и трусь носом о кожу на обнаженном плече, выше, к уху, вдыхаю ее сладкий запах, а тело переполняет желание. Пробегаю пальцами к затылку, зарываюсь в волосы.
– Нам нужно поговорить, – шепчет она.
– Позже.
– Я столько всего хочу сказать.
– И я.
Я целую ее возле уха, тяну за волосы, чтобы она запрокинула голову и подставила мне горло. Ласкаю губами и зубами ее подбородок, шейку, а тело гудит от желания.
– Я тебя хочу, – шепчу я, целуя пульсирующую под кожей венку. Она со стоном хватает меня за руки. Я на секунду замираю, но тьма внутри спит.
– Кровь идет? – спрашиваю между поцелуями.
Она застывает.
– Да.
– А живот болит?
– Нет. – Отвечает тихо и смущенно.
Я прекращаю целовать и заглядываю ей в глаза. Откуда смущение? Это же ее тело.
– Таблетку приняла?
– Да.
Хорошо.
– Пойдем в ванну.
Вода налилась почти до краев; я отпускаю руку Аны. Воздух жаркий и влажный, над пеной поднимается легкий пар. Тут слишком жарко, чтобы быть в одежде, джинсы и хлопковая рубашка липнут к телу.
Ана смотрит на меня, кожа ее покрылась капельками пота от влажного воздуха.
– У тебя есть резинка для волос? – спрашиваю я.
Она достает из кармана джинсов резинку.
– Подними волосы повыше, – велю я ей и наблюдаю, как она легко и грациозно выполняет приказание.
Умница девочка. Ни к чему больше спорить.
Несколько прядей выбились из-под резинки, но выглядит Ана очаровательно. Я выключаю кран и, взяв девушку за руку, подталкиваю к противоположной стене, туда, где над двумя мраморными раковинами висит большое позолоченное зеркало. Встречаюсь с ней взглядом в зеркальном отражении; я встаю у нее за спиной и прошу снять босоножки. Она торопливо разувается, и босоножки падают на пол.
– Подними руки, – шепчу я. Берусь за подол ее красивой блузки, тяну наверх, через голову, высвобождая груди. Обняв девушку за талию, расстегиваю пуговицу и молнию на джинсах.
– Я возьму тебя в ванной, Анастейша.
Покосившись на мой рот, она облизывает губы. В мягком свете зрачки блестят от волнения. Наклонившись, нежно целую ее шею, просовываю пальцы за пояс джинсов и медленно стягиваю их со стройной попки, попутно хватая ткань трусиков. Опустившись на колени позади нее, высвобождаю ее ноги из штанин.
– Снимай, – велю я.
Она опирается о край раковины и перешагивает через упавшие джинсы. Теперь она голая, я смотрю прямо на задницу. Подхватываю ее джинсы, трусики и топ, перекладываю на белый табурет под раковиной, а сам представляю все, что я мог бы сделать с этой задницей. Замечаю голубую веревочку между ног – тампон еще внутри, так что ограничиваюсь поцелуями и нежными обнюхиваниями; затем встаю. Наши взгляды в отражении опять встречаются; я провожу рукой по гладкому и плоскому девичьему животу.
– Посмотри. Какая ты красавица.
Ее дыхание учащается, когда я беру ее за обе руки и прикладываю их к ее же животу, накрыв собственными пальцами.
– Почувствуй, какая нежная у тебя кожа, – шепчу я. Аккуратно веду ее руками по туловищу, широкими круговыми движениями, поднимаю повыше, к груди.
– Почувствуй свои груди. – Кладу ее руки так, чтобы ладони накрыли грудь, а сам осторожно ласкаю соски большими пальцами. Она со стоном изгибает спину, прижимается грудью к нашим сомкнутым ладоням. Поймав соски между ее большими пальцами и своими собственными, я нежно потягиваю их снова и снова, с удовольствием наблюдая, как они твердеют и оформляются в ответ на мои прикосновения.
Как и некая часть моего собственного тела.
Закрыв глаза, она прижимается к моему возбужденному члену и ерзает, стонет, склонив голову мне на плечо.
– Вот так, девочка, – шепчу я ей в шею, наслаждаясь тем, как девичье тело оживает от прикосновений. Я веду ее ладони вниз, к бедрам, затем к покрытому волосами лобку. Просовываю свою ногу между ее ног, заставляю ее встать пошире, а сам веду ее пальцы вдоль влагалища, сначала одну руку, потом другую, прижимая ее пальцы к ее же клитору.
Она стонет; я наблюдаю в зеркало, как она извивается всем телом.
Господи, это божественно!
– Посмотри, ты вся сияешь, Анастейша. – Я целую ее шейку, плечо, а потом отпускаю, делаю шаг назад. А она открывает глаза.
– Продолжай, – велю я ей, гадая, как она себя поведет.
Она сперва краснеет, потом поглаживает себя одной рукой, но уже без прежнего воодушевления.
Ну, уж нет, так не пойдет.
Я быстро скидываю липкую рубашку, джинсы и белье, высвобождая затвердевший член.
– Хочешь, чтобы я помог? – спрашиваю я; ее глаза сверкают в зеркале.
– О да, пожалуйста, – отзывается она хриплым, напряженным от желания голосом.
Я обнимаю ее руками, прижимаюсь грудью к ее спине, членом к прекрасной, роскошной заднице. Снова беру ее руки в свои, веду по клитору, по очереди, снова и снова, надавливая, поглаживая, возбуждая. Целую ее в затылок, и она тихонько вскрикивает. Ноги у нее уже подкашиваются. Я резко разворачиваю девушку лицом к себе. Хватаю ее запястья одной рукой, удерживаю их за спиной, а сам другой рукой тяну ее за стянутые в хвост волосы, вынуждая подставить мне губы. Я целую ее, обхватываю губами весь рот, наслаждаюсь ее вкусом: вкусом апельсинового сока и сладости самой Аны. Она дышит прерывисто, как и я.
– Когда у тебя начались месячные, Анастейша?
Хочу трахнуть тебя без резинки.
– Вчера, – выдыхает она.
– Хорошо. – Отступив на шаг назад, снова разворачиваю ее спиной к себе. – Держись за раковину.
Схватив ее за бедра, приподнимаю и заставляю наклониться, приподняв ягодицы ко мне навстречу. Погладив ее попу, скольжу пальцами к голубой веревочке, извлекаю тампон и выбрасываю его в унитаз. Она вздрагивает, кажется от испуга, но я беру свой член и стремительно ввожу в нее.
