Подобные размышления тоже несколько затянули нахождение под душем. И только опасение, что новые приятели-собутыльники разойдутся, не дождавшись его, заставило Кремона ускориться. Не вытираясь, а только завернувшись в огромное полотенце, он вышел из душевой, подошел к внушительному шкафу с зеркальными дверцами и стал высматривать, во что бы нарядиться.
Именно в этот момент Невменяемый и заметил в зеркале легкое шевеление оконной портьеры. Вначале даже не поверил своему боковому зрению. Да и чувство опасности помалкивало. Но вот шевеление повторилось, и портьера медленно, очень медленно стала отодвигаться. Наверняка большинство воинов не заметили бы опасности. Но только не тот, который прошел школу под руководством Хлеби Избавляющего и Давида Сонного. Тем более что даже без магических сил Кремон был уверен: в момент возвращения его в апартаменты тут никого не было, портьеры тогда были раздвинуты полностью, за ними не смог бы спрятаться неизвестный злоумышленник. Значит, кто-то проник сюда в тот момент, когда постоялец находился в душевой. И разбираться, почему атака не состоялась именно тогда, было некогда.
Хуже всего, что оружия в платяном шкафу не было. Никакого! Комод с амуницией находился в другой стороне комнаты. В любом случае нападающий успеет совершить свои действия раньше. А если у него в руке готовый к выстрелу арбалет?
В голову не пришло ничего лучшего, чем воспользоваться самим шкафом и теми вещами, что в нем лежали. К портьере полетели на уровне груди плотно слежавшиеся и тщательно отглаженные простыни. А в следующий момент и обе тяжеленные дверцы оказались сорваны со своих петель. Одна осталась в левой руке вместо щита, а вторая с использованием замаха вприсядку тоже начала разгон в сторону неизвестного противника.
«Наших так просто не укусить! — еще успела мелькнуть отчаянная мысль в голове у Невменяемого. — Любому зубки обломаем!»
Глава двадцать девятая
ГДЕ АЛЬТЕРНАТИВЫ?
Предложение немедленно и как можно быстрей воспользоваться личной купелью герцога Ботиче вначале несколько смутило парочку «молодоженов». Но виконт Демортоказался весьма убедителен. К тому же чувствовалась его искренняя поддержка, дружеское участие и сердечное сожаление по поводу такой неизбежности происходящих событий. Ко всему прочему, таги удалось создать жуткий ажиотаж вокруг самого факта получения такой уникальной льготы:
— Вы бы слышали, чего мне стоило выпросить право на использование купели, так уже бы добежали и с ходу туда бултыхнулись. И сейчас не стойте с открытыми ртами, не теряйте драгоценного времени.
Гудас уже тянул Мальвику за руку к выходу, когда та догадалась спросить:
— Деморт, а на твою голову наказания не последует за самовольство в отношении нас?
— Разберусь, не впервой. Бегом, бегом!
Разум молодой маркизы еще как-то пытался сопротивляться такому купанию с незнакомым мужчиной, но ноги сами несли ее к личным апартаментам герцога. Целый год ее тело мечтало о подобной купели, изнывая в здешней жаре, сухости и пыли. Поэтому сейчас инстинкты, привитые за последние годы, оказались сильней любых моральных рассуждений о воспитании и благонравном поведении. Тем более что пленник ничем как мужчина угрожать ей не мог. Только недавно он плакался о своей полной импотенции.
Сам Гудас Вилттоже мечтал как можно быстрей и надолго окунуться в воду. Еще вчера он был сильным, независимым и прославленным воином, хвастался своей непобедимостью и бешеным успехом у женщин. Ему в самом деле завидовало большинство товарищей, уважало командование и готова была одарить своей лаской почти любая встреченная на пути женщина. А тут вдруг он превратился в бесправного и униженного пленника, да еще и неспособного стать племенным самцом по требованию подлого рабовладельца. О подобном унижении кого-либо даже слышать не приходилось, а тут такие напасти свалились непосредственно тебе на голову.
Конечно, некое чувство порядочности и стыдливости у него еще оставалось, и даже непомерное желание смыть с себя нечистоты неожиданного рабства их не заглушило. Уже стоя возле купели и разоблачившись до временной набедренной повязки, Гудас заметил колебания девушки и тяжело вздохнул:
— Мы в одной лодке, так что грести надо в одну сторону. Да и вообще, чего меня опасаться? Тем более что и жить мне осталось всего до утра или чуть больше…
— Ну зачем ты так! Может, герцог тебя пощадит, если удостоверится в твоей полной неспособности…
— Мне уже все равно! Разве это жизнь?!
С этими пессимистическими восклицаниями мужчина завалился в глубокую ванну, расслабился, вытянул ноги и застонал в печальном блаженстве. После чего и Мальвика не смогла сдержаться: она быстро разделась до нательной сорочки и вошла в воду. Слишком долго она мечтала об этом, чтобы теперь поддаваться бессмысленным моральным терзаниям.
Минут пять они просто лежали молча и блаженствовали. А потом Гудас неожиданно спросил:
— Так ты кто ему? Сестра или…
Переспрашивать, кого он имел в виду, не было смысла. И так невероятное внимание к каждому слову, относящемуся к Невменяемому, читалось на лице пленницы во время рассказа о последних новостях из большого мира. А уж куча дополнительных вопросов вообще могла натолкнуть на какие угодно мысли.
Поэтому расслабившаяся маркиза и не подумала скрывать свои отношения с прославленным Героем. Да и свои интимные планы приоткрыла:
— Вначале, когда мы жили у моего двоюродного дедушки, он был для меня как старший брат. Большой, сильный, уверенный в каждом жесте. Затем, когда мы отправились в Пла-ду, в какой-то момент он превратился для меня чуть ли не в отца родного. Настолько неоспоримым мне казалось каждое слово, настолько правильным и верным каждое движение, настолько авторитарным и окончательным слышалось каждое рассуждение. А потом, когда я стала почти хозяйкой Каменной Радуги, я поняла, что не хочу, чтобы он общался, знакомился и флиртовал с другими женщинами. Я их ненавидела и готова была разорвать голыми руками. Вот тогда и пришло ко мне понимание, что такое ревность. А вместе с ним и понимание самой любви. С той поры я мечтала только об одном: чтобы Кремон всегда, везде был только со мной!
— А он как к этому отнесся? — уточнил завороженно слушающий мужчина.
— Не знаю… Но я уверена, что как только он узнает о моих чувствах, то оценит их и ответит мне взаимностью. Потому что большего счастья и удовольствия, чем я, ему не доставят все женщины мира, вместе взятые! Он будет со мной трепетать, сходить от счастья с ума и вновь и вновь устремляться ко мне со своей лаской! Это будет так прекрасно и величественно!..
Мальвика при последних восклицаниях раскраснелась, часто задышала, глаза ее загорелись страстью и самопожертвованием, и она бы, наверное, еще продолжила разглагольствовать о своих вожделенных мечтах по поводу Великого Героя, как вдруг спохватившийся мужчина захлопнул отвисшую челюсть, странно зашевелился в воде и радостно воскликнул:
— Ох! Мамочка родная!
