– О чем ты говоришь? – рычит он. Вот вам и уравновешенность.
Я не разнимаю скрещенных на груди рук.
– Я хочу быть рядом с тобой и буду, если ты захочешь поговорить о чем-то, или просто высказаться, или если тебе понадобится кто-то близкий, но действительно считаю, что нам лучше общаться на нейтральной территории. Например, в гостиной или на кухне.
– Ты ведь не серьезно? – хмурится он.
– Серьезно.
– Нейтральная территория? И Лэндон в роли Элинор Тилни? Это смешно, Тесс. Мы можем находиться в одной комнате и без чертовой компаньонки.
– Я ничего и не говорила о компаньонках. Думаю, в сложившейся ситуации, – вздыхаю я, – мне лучше на пару дней вернуться в Сиэтл.
До этого момента я не принимала окончательное решение, но теперь, когда слова произнесены, они обрели смысл. Нужно собрать вещи для переезда в Нью-Йорк, и я скучаю по Кимберли. Еще меня ждет визит к врачу, о котором я стараюсь не думать, и нет ничего хорошего в том, чтобы в очередной раз притворяться, что я дома, оставаясь у Скоттов.
– Я поеду с тобой, – запросто предлагает он, словно это самое очевидное решение.
– Хардин…
Не спрашивая разрешения, он садится на кровать: с голым торсом и все такое прочее.
– Я хотел повременить, прежде чем рассказать тебе, но я съезжаю с квартиры и тоже перебираюсь в Сиэтл. Ты хотела этого с самого начала, и я готов. Не знаю, почему мне потребовалось столько времени. – Он проводит рукой по волосам, взъерошивая подсохшие пряди, и они превращаются в торчащее во все стороны безобразие.
Я качаю головой.
– О чем ты говоришь?
«Теперь он хочет переехать в Сиэтл?»
– Я найду нам хорошую квартиру. Конечно, это будет не особняк, как ты привыкла у Вэнса, но лучше, чем любое жилье, которое ты сможешь позволить себе в одиночку.
Я понимаю, что он не хотел обидеть меня своими словами, но они все равно прозвучали как оскорбление, и у меня тут же сдают нервы.
– Как же ты не понимаешь, – всплескиваю я руками. – Ты вообще не понимаешь, в чем суть!
– Суть? С какой стати тут должна быть какая-то суть? – Он придвигается немного ближе. – Почему мы просто не можем быть вместе и почему ты просто не позволишь мне показать, каким я могу стать? Необязательно искать во всем суть, подсчитывать плюсы и минусы и делать себя несчастной из-за того, что ты любишь меня и не разрешаешь себе быть со мной. – Он накрывает мою руку своей.
Я вырываю руку.
– Мне хотелось бы согласиться с тобой и горячо поверить в этот волшебный мир, где у нас могло бы все получиться, но я делала это слишком долго и не в силах продолжать. Ты пытался предупредить меня, давал мне один шанс за другим увидеть неизбежное, но я отказывалась это признать. Но теперь понимаю: мы были обречены с самого начала. Сколько еще раз будет повторяться этот разговор?
Он смотрит на меня своими проницательными зелеными глазами.
– Столько, сколько нужно, чтобы ты изменила свое мнение.
– Я никогда не могла изменить твое. Почему ты думаешь, что это получится у тебя?
– Разве это не ясно после того, что произошло между нами несколько минут назад?
– Я хочу, чтобы ты был частью моей жизни, но не в этом смысле. Не как мой парень.
– Муж? – Его глаза полны юмора и… надежды?
Я изумленно смотрю на него в упор, поражаясь, как он только посмел…
– Хардин, мы не вместе! И ты не можешь тыкать мне в лицо замужеством только потому, что считаешь, будто я передумаю. Я мечтала, чтобы ты хотел жениться на мне, а не использовал это как крайнюю меру.
Его дыхание учащается, но голос остается спокойным:
– Это не крайняя мера. Больше никаких игр, я получил свой урок. Я хочу жениться на тебе, потому что не могу представить свою жизнь без тебя. Можешь продолжать говорить, что я не прав, но мы с тем же успехом могли бы пожениться прямо сейчас. Мы не расстанемся, и ты это знаешь.
Он так уверен в себе и в наших отношениях, а я снова запуталась и не могу решить, злиться мне или радоваться.
Для меня брак уже не имеет той ценности, которой обладал всего несколько месяцев назад. Мои родители не были женаты. Я с трудом в это поверила, когда обнаружила, что они притворились мужем и женой, чтобы задобрить мать и дедушку с бабушкой. Триш и Кен были женаты, но законные узы не спасли тонущий корабль их отношений.
«Какой вообще смысл в браке?»
В любом случае он почти всегда заканчивается провалом, и я начинаю понимать всю нелепость этой затеи. Все наперекосяк: в наших головах просто засела мысль о том, что мы должны обещать себя другому и зависеть от этого человека как от источника счастья.
Мне повезло, и я в конце концов поняла, что мое счастье ни от кого не зависит.
– Сомневаюсь, что мне вообще захочется выйти замуж. Когда-либо.
Хардин резко втягивает воздух и берет меня за подбородок.
– Что? Ты шутишь? – Его глаза изучают мои.
– Нет, не шучу. Какой в этом смысл? Брак всегда разваливается, а развод – процедура не из дешевых. – Я пожимаю плечами и не обращаю внимания на испуганное выражение его лица.
– Какого черта, о чем ты? С каких пор ты стала такой циничной?
Циничной? Я бы не назвала себя циничной. Мне просто нужно реально смотреть на вещи и не ждать, что все закончится как в романах – этого точно не случится. Но я и не собираюсь все время терпеть его метания.
– Не знаю, может, с тех пор, как поняла, какой непроходимой дурой была. Я не виню тебя за то, что ты порвал со мной. Должно быть, моя одержимость жизнью, которой у меня никогда не могло быть, ужасно тебя раздражала.
Хардин отчаянно дергает себя за волосы в своей обычной манере.
– Тесса, что за ерунду ты несешь! Ты не была ничем одержима. Просто я вел себя как придурок. – С отчаянным стоном он опускается передо мной на колени. – Черт, посмотри, как ты теперь думаешь, и все из-за меня! Все перевернулось с ног на голову.
Я встаю, чувствуя себя виноватой за то, что сказала правду о своих чувствах. Меня разрывают противоречия, а от того, что мы с Хардином наедине в этой маленькой комнате, только хуже. Рядом с ним у меня не получается сосредоточиться, и моя защита тает на глазах, когда он смотрит на меня так, будто каждое мое слово – это оружие против него, неважно, насколько оно правдиво. Я по-прежнему сочувствую ему, хотя и не следовало бы.
Я всегда осуждала женщин, которые испытывают подобные чувства. Пока наблюдаешь за чересчур эмоциональными отношениями на экране, легко обозвать женщину слабой, но все не так просто и однозначно.
Столько вещей нужно принять во внимание, прежде чем клеить ярлыки на людей, и я признаю, что, до того, как встретила Хардина, делала это слишком часто. Кто я такая, чтобы осуждать людей за их чувства? Мне неоткуда было знать, насколько сильными бывают эти глупые эмоции. Мне было неведомо, что значит испытывать магнетическое притяжение к другому человеку. Я никогда не понимала, как любовь может одержать верх над здравым смыслом, а страсть – над логикой и как это расстраивает, когда никто не понимает, что ты чувствуешь на самом деле. Никто не смеет осуждать меня за слабость и глупость, никто не имеет права критиковать меня за то, что я чувствую.
