– Из интереса.
Пэбб был настолько озадачен, что даже не смог протестовать. Эммануэль продолжила:
– Потому что в этом случае вы откроете мне менее банальные причины интереса ко мне, чем те, что вы недавно привели.
Казалось, Пэбб на мгновение заколебался, а потом незаметно наклонился вперед, будто признав неопровержимую проницательность ее логики. Это молчаливое потворство подчеркнуло его улыбку. И Пэбб сказал, что, по его представлению, заключается в этом интересе:
– Расскажите мне, в чем, например, состоит отличие любви между двумя от любви на троих? А также от любви на четверых, на пятерых…
Он остановился и переспросил:
– А я знаю этих мужчин и эту женщину, которых вы любите?
– Единственный человек, которого вы еще не видели, даже со стороны, – это изобретатель ткани, чью способность исчезать вы могли наблюдать своими собственными глазами. Его зовут Лукас Сен-Милан, ему двадцать пять лет. Он также является автором еще более сногсшибательного открытия, благодаря которому можно менять цвет кожи, словно рубашку. И вообще обходиться без рубашки! Скоро я вам покажу это чудо!
Пэбб очередным кивком головы продемонстрировал, что верит ей. Затем он проявил свой талант в области дедукции:
– Насколько я понял, вы любите своего мужа Марка Солаля. Он – одно из ваших солнц. Другое – женщина, как вы говорите? Это, наверное, Аурелия Сальван? Не спешите хвалить мою интуицию: я слышал, как вы с ней разговаривали. Я с первого взгляда понял, что она вам нравится. Невелика заслуга представить, что с тех пор вы уже встречались: я лишь заметил тон, с которым вы несколько раз произнесли ее имя. Нужно с восхищением отметить, что у нее очень подходящее имя для наших солнечных исследований.
Эммануэль выжидательно коснулась его колена, подбадривая его продолжить ход своих мыслей. И Пэбб не заставил себя ждать:
– Тем вечером, на выставке, я заметил, как ведет себя муж Аурелии, и догадался, что вы для него много значите. Позволю себе сделать вывод, что четвертое солнце – Жан Сальван.
– Мы были мужем и женой на протяжении девяти лет. Ими мы, по-своему, остаемся и сейчас, – подтвердила Эммануэль. – У вас удивительная интуиция, Пэбб!
– Но этого недостаточно, чтобы я понял, каковы в точности ваши намерения по поводу этих солнц.
– Я хочу, чтобы все они любили меня вместе. И желаю, чтобы они полюбили друг друга.
* * *
Пайан-Эростен-Белиал-Барабба де Дьёэд, казалось, был впечатлен размахом проекта Эммануэль.
– Получается, мы должны найти решение? – решил убедиться он. – Но для этого по меньшей мере понадобится гений!
– Вы и есть гений, – заявила Эммануэль.
Он рассмеялся от всего сердца:
– А я надеялся на вашу гениальность! Я не чувствую в себе никаких исключительных способностей.
– Их ростки взойдут этой ночью, – пообещала она. – Хотите, чтобы я завтра пришла вновь?
Пэбб ответил ей угрозой:
– Если не придете, я о вас забуду.
– И будете сожалеть об этом на протяжении веков, – предсказала Эммануэль.
– А сожаление, если верить Спинозе, – это вторая ошибка.
Он проводил ее до улицы. Как и в прошлый раз, она попрощалась с ним со словами:
– Бай-бай, Пэбб!
«Это станет нашей традицией», – решила про себя девушка.
И она его поцеловала.
В губы.
3
В первый раз Эммануэль позировала не так уж долго. Главным образом она занималась любовью. Без Жана и без амазонок. Аурелия заявила, что она очень хотела бы побыть с Эммануэль наедине. Та не заставила себя упрашивать.
Вернувшись домой после обеда со своей любовницей, Эммануэль обнаружила на ступеньках Петру.
Она изумленно спросила девушку:
– Что ты здесь делаешь? Ты здесь давно?
– Жду тебя, – ответила Петра. – С утра.
– Я была у Аурелии. Ты не знала?
Зеленоглазая красавица недовольно выпятила губу.
«Что с ней такое? – всполошилась Эммануэль. – Она что, ревнует? Этого еще не хватало!»
Чтобы все прояснить, она уточнила:
– Я позировала Аурелии. И занималась с ней любовью! Ты делаешь то же самое, она сама мне сказала об этом. С ней и с другими ее подружками. Полагаю, тебе это нравится?
Петра утвердительно кивнула, пока Эммануэль открывала дверь в квартиру. Едва войдя, девушка скинула замшевое болеро, которое наполовину скрывало ее груди. Практически тем же движением она отстегнула свою мини-юбку из того же материала с таким высоким разрезом на бедрах, что он практически полностью демонстрировал ее бедра и при малейшем движении открывал взгляду светлый лобок.
Девушка положила болеро и юбку на руки коленопреклоненной статуи, которая, казалось, специально была поставлена здесь, чтобы получать подобные подарки.
– Где твоя комната? – спросила Петра.
Эммануэль засмеялась:
– Я смотрю, ты не теряешь времени на разговоры.
Петра строго оглядела легкое платье своей старшей подруги.
– Ты же не будешь оставаться одетой? – спросила она, будто испытывая отвращение.
– Ты называешь это «одетой»? – развеселилась Эммануэль, наклонив голову, чтобы рассмотреть свое одеяние.
Тончайший линон бледно-голубого цвета, который едва прикрывал ее тело, представлял собой намеренное покушение на целомудрие. Чтобы усугубить желание, портниха (не та, которая подарила ей трусики с голубями, а другая) его укоротила и украсила большими разрезами, словно маргаритками. Эти разрезы были расставлены так свободно, что невольно возникал логичный вопрос: а есть ли у платья еще какое-нибудь предназначение, кроме функции замочной скважины?
Но Петра была не из тех, кто довольствуется полумерами и кто бросает взгляды украдкой.
– Я хочу, чтобы ты была обнаженной, – уточнила она.
– Не сейчас, – объяснила Эммануэль. – Мне нужно уходить.
– О нет! – воскликнула девушка. – А может, я сначала доведу тебя до оргазма?
Она была так расстроена, что на ее глазах появились слезы. Эммануэль смутилась.
– Ты очень красивая!
– Но зачем мне красота? – почти расплакавшись, ответила Петра. – Ведь ты меня не хочешь.
– Что ты говоришь, птичка моя? Ты уже забыла, какое удовольствие доставила мне позавчера?
– Я все время об этом думаю и хочу сделать это вновь. Каждый день.
Эммануэль притворно выдохнула:
– Не уверена, что выдержу. Я несколько измотана!
