Илан встал, взял со стола хрустальных лебедей, начал внимательно их рассматривать и заметил надпись: «Изготовлено на хрустальной фабрике „Кристом“».
«Паранойя» вездесуща, она повсюду, даже в самых незначительных предметах.
Он попытался восстановить в памяти события последних дней. С одной стороны – игра. С другой – те, кто за ним следят. Те, кто вломился в дом. Те, кто, возможно, убил его родителей. Илан не мог отделаться от мысли, что это не совпадение. Что участие в игре позволит ему получить ответы.
Что у него есть сейчас, кроме вопросов без ответов?
Он вскочил и ринулся к выходу.
Жребий брошен.
20
Илан и Хлоэ устроились в глубине огромной дорогущей машины, способной взять на борт восемь или девять человек. Виржиль Гадес сидел рядом с водителем. На столике между удобными креслами стояли бутылочки воды, соки и легкие закуски.
– Угощайтесь, прошу вас, – сказал Гадес, – дорога будет долгой.
– Мы не голодны, – ответил Илан, – лучше скажите, где другие игроки.
– В пути, едут в разных машинах. Те, кто быстрее справился с отборочными испытаниями, уже на месте. Одна участница прибыла сегодня утром. В первой тройке.
– Участница… Значит, Наоми Фе в игре? – встрепенулась Хлоэ.
– Лица и личности других кандидатов вы узнаете только завтра утром, когда игра стартует. Сейчас никто никого не знает. Мы не должны допустить ни малейшей утечки и намерены как можно дольше хранить все в тайне.
– Куда именно мы едем? – резким сухим тоном спросил Илан.
Он все еще бешено злился на Гадеса.
Тот ответил, набирая сообщение в телефоне:
– Проявите терпение. Место весьма оригинальное и идеально подходит для нашей игры. Есть небольшая проблема с отоплением, но ее очень быстро решат. Если хотите кому-то позвонить, сделайте это сейчас. Потом я заберу телефоны – с вашего согласия, конечно. Никто не должен знать, где будет проходить игра. Оружие тоже придется отдать.
Хлоэ наклонилась и протянула Гадесу мобильник:
– Я не возражаю.
– Вам действительно некого предупреждать?
– Нет. Но вы ведь уже это знаете, правда?
Хлоэ поудобнее устроилась в кресле и взяла себе бутылку кока-колы. Илан несколько минут молча смотрел на нее, потом попросил водителя остановиться, вышел, набрал номер своего патрона и сказал, что серьезно загрипповал и на работу сможет выйти только через неделю. Илан уже год работал на АЗС и практически никогда не брал отгулов, да и в отпуск не ходил. Образцовый и исполнительный служащий. Начальник Илана проглотил его ложь и даже пожелал скорейшего выздоровления.
Он вернулся в машину и нехотя протянул телефон Гадесу.
– Как только игра закончится, вам все вернут, само собой разумеется. Отдайте револьвер.
– Если не возражаете, путь пока побудет у меня.
– Сожалею, вынужден настаивать. Вопрос безопасности. Еще есть время повернуть назад.
Хлоэ буравила Илана взглядом, и он сдался. Седовласый разложил сотовые телефоны по конвертам с номерами семь и восемь, а револьвер убрал в бардачок, достал два листка бумаги и протянул молодым людям. На каждом крупными буквами был написан один и тот же текст:
Правило номер 1. Что бы ни произошло, что бы вам ни пришлось пережить, это не реальность. Это игра.
– Это реально, но реальностью не является? – едким тоном поинтересовался Илан. – И как же понять, что является игрой, а что нет?
– Это самое интересное. Два других принципа вы узнаете позже. Выучите их наизусть, они помогут во всем разобраться. А теперь советую отдохнуть. Путь, как я уже говорил, неблизкий, а вам нужно успокоиться.
Он включил автомагнитолу, и из колонок полилась классическая музыка. Звуки рояля слегка расслабили Илана, он прислонился затылком к подголовнику и закрыл глаза. Все тело ныло, руки и ноги подергивались. Последние часы по вине «Паранойи» стали кошмаром наяву.
– Знай я об этом правиле номер один заранее, – прошептал он, – не умирал бы со страху. Я ведь мог совершить непоправимое, Хлоэ, у меня было при себе заряженное оружие. Понимаешь, что это значит?
Молодая женщина придвинулась ближе и положила голову ему на плечо:
– Ничего ужасного не случилось, и это главное. Я рада, что ты здесь. Без тебя все было бы иначе. Праздник может испортить только Фе, но тут уж ничего не поделаешь.
Илан не ответил и даже не шевельнулся, почувствовав, что Хлоэ волнует только игра, а он для нее не более чем инструмент, средство достижения цели. Была ли она хоть на гран искренна, когда говорила, что рада его присутствию? Он ничего не понимал и решил не поддаваться чувствам, чтобы сохранить ясную голову для игры.
– Если один из нас выиграет, разделим деньги поровну? – едва слышно спросила Хлоэ.
Илан резко отстранился:
– Ну, началось… Деньги, всегда только деньги. Для тебя нет ничего важнее денег, я прав?
– Ошибаешься. Я просто хочу «договориться на берегу» и больше к этому не возвращаться.
– Что ты предлагаешь?
– Мы команда? Если да, поделим деньги.
– Ладно. Поделим. По сто пятьдесят тысяч на рыло. Вопрос решен.
Хлоэ неожиданно поцеловала его в губы.
– Считай это залогом моего обещания, – сказала она и отвернулась к окну.
– Ну да, обещания…
Илан поймал в зеркале взгляд Гадеса. Тот не сводил с него глаз, и в этом было что-то неприятное, раздражающее. Молодой человек сконцентрировался на дороге и задумался. То, как легко и быстро он согласился на отъезд, свидетельствовало об отсутствии у него привязанностей и обязательств. Он не помнил, когда в последний раз виделся со своими дядьями, тетками и другими родственниками. У него нет собаки или золотой рыбки, так что даже кормить никого не нужно. Если он сдохнет, ни одна живая душа не будет его оплакивать. Как и Хлоэ.
Илан так и не согрелся, хотя в машине было тепло, но тихая музыка и монотонное урчание двигателя сделали свое дело – он задремал, а когда проснулся, уже стемнело.
На часах было 18:00: они ехали семь часов. Хлоэ спала, подложив под голову свернутую куртку. Фары высвечивали белую, идущую под уклон ленту шоссе. Крупные хлопья снега затрудняли видимость, и водитель не выключал дворники. Илан прислонился лбом к стеклу. Он ничего не мог разглядеть сквозь мрак, но догадывался, что они уже в горах. В какую богом забытую дыру их везут?
Он наклонился вперед и спросил:
– Скоро мы будем на месте?
Гадес обернулся. Его лицо в тусклом свете потолочной лампочки выглядело мертвенно-бледным. Лоб прореза́ли глубокие морщины. На вид этому человеку было лет шестьдесят, и Илан спросил себя, как такому пожилому господину пришла в голову мысль организовать подобную игру. Каковы его истинные мотивы? На кого он в действительности работает?
