Вторая докладчица, миссис Вайолет Браун с романом Гаррисона Шеперда «Вассалы ее величества», встретила бурное одобрение собравшихся на вечере девушек. Книга повествует о завоевании Мексики испанскими конкистадорами. В пересказе миссис Браун древние события заиграли яркими красками. За выступлением последовала бурная дискуссия. Докладчицу засыпали вопросами о писателе, который обитает здесь же, в Ашвилле, на Монтфорд-авеню; однако миссис Браун возразила, что знакома с книгой, но не с ее автором. В своем сорокапятиминутном докладе она затронула темы, которые могли укрыться от внимания простого читателя, — например, противостояние человека и природы и внутренний конфликт человека.
В завершении вечера миссис Альберта Блейк, библиотекарь, поблагодарила слушателей от имени библиотечного комитета, отметив, что все собранные средства пойдут на покупку новых книг. Она заверила всех собравшихся, что вскоре на полках появятся два экземпляра двух представленных книг.
30 АПРЕЛЯ 1946 ГОДА
Миссис Вайолет Браун
4145 Таннел-роуд, пансион Битл
Доставка почты в сельскую местность
Ашвилл, Северная Каролина
Уважаемая миссис Браун,
возможно, вас удивит это письмо. Простите, что сваливаюсь как гром среди ясного неба. Вчерашний телефонный разговор с миссис Битл подтвердил, что гильдия жильцов существует в прежнем составе, за исключением меня. (Возможно, она думает, что это повысило ставки ее таблички «Только хорошие люди».) А значит, вас можно найти по прежнему адресу.
Пишу вам, чтобы прощупать почву: как ни странно, человек, который наизусть знает все секретарские обязанности, может сам поменять ленту пишущей машинки, сейчас нуждается в секретаре.
Баснословный корабль удачи бросил якорь в тихой гавани на Монтфорд-авеню, притащив за собой на буксире неповоротливую баржу корреспонденции, телефонных звонков и внимания молодых особ. Уму непостижимо, как другие, кому выпал этот счастливый жребий, ухитряются продолжать жить своей жизнью. Мистер Синатра получает пять тысяч писем в неделю, если верить «Эху», и все равно на фотографиях лучится радостной улыбкой. Сюда приходит сотня (или около того) в неделю и обрушивается, точно куча прелых осенних листьев, под которой душу гложут уныние и черви сомнений. Что же делать? Недавно позвонил старый товарищ, вместе с которым в годы войны мы работали в Национальной галерее, и посоветовал: «Не вешай носа, котяра, заведи себе пташку-стенографистку». Переведя его слова на мой язык, я задался вопросом: где же взять такую пташку?
Как вдруг в воскресном выпуске «Рупора Ашвилла» неожиданно всплыло ваше имя, миссис Браун. На фотографии с моей книгой в руке стояли вы перед буйной толпой на вечере в женском клубе. И общались с ними с той же спокойной уверенностью, с которой обходились с миссис Битл с ее вечной неразберихой. Держа твердой рукой штурвал, вы вели корабль книжного вечера в глубокие воды литературного анализа, сглаживая оживление, внесенное мисс Будро и ее изложением событий на «мексиканском континенте». Дамы требовали подробностей об авторе, но вы заявили, что не знакомы с ним! Представляю, какая поднялась бы шумиха, открой вы им правду: что вы с автором некогда жили под одной крышей и хозяйка пансиона то и дело путала, где чье белье.
Уважаемая, милая миссис Браун, ваша рассудительность достойна восхищения. Вы не поддались искушению сплетен. Швы вашей натуры, должно быть, соединены стальной нитью. Надеюсь, это письмо способно передать мою неизменную благодарность, которая намного больше, нежели обычное отправление с трехцентовой маркой. Но в нем еще и честный вопрос. Ваше мужество в битве Мексики прошлого и настоящего навело меня на мысль, что, быть может, именно вы станете секретарем, который внесет порядок в мою жизнь и поможет напечатать вторую книгу, которая сейчас как раз в работе.
Разумеется, у вас, возможно, свой взгляд на это. Поэтому напоследок я лишь перечислю кое-какие подробности, и закончим на этом. Смею надеяться, что в мою пользу свидетельствует следующее: я могу платить вам больше, чем вы получаете сейчас. А против — то, что я работаю там же, где живу. Вероятно, некоторым женщинам покажется неудобным работать в доме у холостого джентльмена. Выше я упоминал про кота и пташку, но не потому, что подобным образом отношусь к секретарю, а лишь оттого, что, очевидно, другим это свойственно. Миссис Браун, я страдаю странным расстройством: не замечаю предрассудков, которые общество возносит на знамена, и прохожу мимо них. Есть за мной такой грех — слепота. Иду по улице не разбирая дороги, точно теленок, а повсюду висят обрывки газет. Надеюсь, в этом случае мне удастся не быть таким наивным.
И третий аргумент в мою пользу: я уже упоминал, что и сам несколько лет был стенографистом. В Мексике я работал у двоих величайших людей, с которыми мне никогда не сравниться. Но, как ни странно, этот опыт не приготовил меня к любопытству публики. Однако я, быть может, лучше других понимаю, какова роль квалифицированного помощника. И не склонен к деспотизму.
Если мое письмо покажется вам неуместным, пожалуйста, забудьте о нем и примите уверения в моем глубочайшем почтении в счет нашего прежнего знакомства. Если же вас все-таки заинтересует мое предложение, буду рад побеседовать в любой удобный для вас день и час.
Искренне ваш,
Гаррисон У. Шеперд
4 МАЯ 1946 ГОДА
Уважаемый мистер Шеперд,
ваше письмо, как вы и сказали, подействовало на меня словно гром среди ясного неба. Однако не стало неожиданностью. В январе я увидела ваше имя на обложке книги в отделе абонемента в библиотеке. Тогда я подумала: надо же, какое совпадение, в мире есть два Гаррисона Шеперда. Потом в газетной рецензии на книгу упомянули, что автор романа, по слухам, обитает на улице Монтфорд. Я знала, что вы не понаслышке знакомы с Мексикой. Любопытство до добра не доводит: племянница миссис Битл рассказала, что выследила писателя, и он высокий как дерево и худой как щепка. Кто же еще это мог быть?
Представьте себе наше удивление. Мы годами сидели пни пнями и ели блюда, приготовленные человеком, который вскоре стал известным писателем. Теперь же старый мистер Джадд сокрушается: «Я и понятия не имел, что этот молодой человек нам готовил!» (Помните его ужасные шутки?) Мисс Маккеллар заметила: «В тихом омуте черти водятся». Редж Борден по-прежнему отказывается верить, что это вы, но книгу все равно хочет прочесть. Долго же ему придется ждать. В библиотеке один-единственный экземпляр. Мне самой пришлось ждать несколько недель, притом что я поддерживаю тесное знакомство с миссис Лютеридж с тех самых пор, как вошла в библиотечный комитет, в основном для того, чтобы навести порядок в картотеке, которая пребывала в вопиющем состоянии.
Ваша книга прекрасна. Ашвилл не знал подобной сенсации с тех пор, как Томми Вулф выпустил «Взгляни на дом свой, ангел», которая многим отнюдь не пришлась по вкусу. Одни горожане обиделись, что о них не написали, другие — что написали; словом, все были возмущены. Библиотека от книги отказалась. Я тогда уже состояла в женском клубе (секретарем-регистратором), и очередное наше собрание пришлось на ту неделю, когда выпустили роман. Пожалуй, никогда еще в нашем городе не нюхали столько нашатыря. Стоило открыть дверь зала заседаний, как тебя тут же окутывало густое облако этого запаха.
